|
ЧЕЛОВЕК – ОСНОВНАЯ ТЕМА
О Сергее Голлербахе
За более чем полувековой период своей активной деятельности, как художник и писатель, Сергей Львович создал большое количество работ, отражающих неповторимый взгляд автора на окружающий мир: отличающийся оригинальностью тем, своеобразным подходом к ним и их раскрытием.
Яркий представитель русской творческой интеллигенции второй, послевоенной волны эмиграции, Сергей Голлербах по своей сути является американским художником. Не потому, что он сумел адаптироваться на новом месте, а потому что высокого мастерства достиг именно в Америке. Начальное художественное образование, полученное в ленинградской школе в довоенные годы, получило своё развитие в Мюнхенской Академии изящных искусств и завершилось в 50-х годах в Соединенных Штатах, где Голлербах окончательно сформировался как художник.
Годы спустя, в январе 1981, Теодор Вольфф, давая характеристику творчеству Голлербаха на страницах солидной газеты “The Christian Science Monitor”, справедливо заметил, что если ранний Арчил Горький и Виллем де Кунинг своими работами стремительно развивали абстрактный экспрессионизм, то творчество Сергея Голлербаха возникло из этого течения. Это было закономерным. Ошибочно было бы считать, что абстракционизм и экспрессионизм, а впоследствии абстрактный экспрессионизм, зародились в стенах Мюнхенской Академии изящных искусств, в этой колыбели европейского авангарда. Можно с полной уверенностью утвеждать, что в появлении и развитии этих течений решающую роль сыграли воспитанники академии, среди которых были: Василий Кандинский, Франц Марк, Давид Бурлюк, Пол Кли, Эдуард Мунк и другие одарённые художники. Экспортированные в Америку, абстракционизм и экспрессионизм нашли своих последователей и продолжателей, таких как вышеупомянутые Арчил Горький и Виллем де Кунинг. Вышедшее из абстрактного экспрессионизма искусство Сергея Голлербаха, «населённое» массой людей, представляет собой, по большому счёту, композиции из линий, объёмов, цветовых пятен, во многом воспринимающихся как абстрактные формы. Но за всем этим, едва уловимо ощущается влияние русских передвижников, которое проявляется в неподдельной искренности и тематике картин Голлербаха.
Человек – основная тема художника, главный герой его работ. В центре внимания Сергея Львовича простые люди всех цветов кожи, частью которых являемся и мы с вами. Мы, с кем Голлербах делит одно жизненное пространство, кто ежедневно сотни раз встречается друг с другом на улицах, в транспорте, кафе, и переставшие нередко обращать внимание друг на друга, замечать радости и печали живущих рядом людей. Художник с любовью относится к каждому персонажу, образ которого он запечатлевает на бумаге. Удивляет профессиональная наблюдательность Сергея Голлербаха, умение уловить главное, выделить его и зафиксировать быстрыми и точными штрихами. Картины художника лаконичны по форме и цвету, при этом полны доброты, тепла и мягкого юмора.
Парадоксально, но как много говорят молчаливые образы Голлербаха. В несколько линий художник укладывает изображение человека, и всей его жизни. Работы Сергея Львовича невольно сравниваешь с рассказами Чехова, вспоминаешь некрасовское «словам тесно, мыслям – просторно». Лёгкая, непосредственная, летящая линия Голлербаха вязью описывает фигуру, одежду, состояние души, настроение, чувства. Великий человеколюб, Сергей Голлербах не может оставить без внимания людей, находящихся на нижней грани существования, именно поэтому тема бедности занимает в творчестве мастера одно из ведущих мест. Его работы, отражающие бедность, не являются манифестом, призывающим к беспощадной борьбе с нищетой, не указывают радикальных путей решения проблемы. Они, скорее – художественная констатация факта, стремление автора облечь этот факт в эстетичную форму, и подать его на рассмотрение публике, с целью пробудить в сердцах у зрителей сострадание. Внимание художника постоянно концентрируется на людях, человеческая фигура – предмет его изучения. Сергей Голлербах достиг совершенства, изображая человека в привычном для всех виде, но, не удовлетворяясь достигнутым, начинает экспериментировать. Художник изображает фигурки людей, выполненных из различных материалов, например из жести, и добивается поразительных результатов. Голлербаховские «люди из жести» оживают. Художник наделяет их качествами, присущими живым людям. Жестяные человечки в порыве страсти признаются друг другу в любви, возносят молитвы, общаются между собой, выполняют гимнастические упражнения, созерцают окружающий мир, читают, загорают на пляже. У каждой фигурки отдельная жизнь, свой неповторимый характер, подчёркнутый позой или жестом.
Параллельно с занятиями рисунком и живописью, педагогической деятельностью Сергей Львович много внимания уделяет литературной работе. Статьи, эссе, воспоминания, размышления складываются в увлекательные книги, отмеченные присущими автору теплотой и любовью. Литературное творчество Сергея Львовича Голлербаха нельзя рассматривать в отрыве от художественного. Их тесно объединяет подход к рассматриваемой теме, основанный на детальном наблюдении и философском осмыслении. Поразительная наблюдательность позволяет ему погружаться в натуру или в исследуемое явление на небывалую глубину, извлекая оттуда нечто новое, доселе неведомое. Исследуя, Сергей Голлербах делает интереснейшие открытия, а его рассуждения выливаются в увлекательные философские трактаты. Художественные и литературные работы Голлербаха, при всей своей самостоятельности, уживаются вместе на страницах его книг, органично дополняя друг друга. Книги Сергея Львовича, как блюда искусного кулинара, с умело подобранными ингредиентами и в меру приправленные, имеют свой особый, неповторимый вкус.
Многогранность личности Голлербаха бесконечна, и проявляется в самых различных областях творческой деятельности. Сергей Львович преисполнен неподдельного интереса к окружающему миру. Обладая глубиной знаний и широтой кругозора, он полон энергии, стремления к интелектуальному труду. Удивляет сила этой личности, её духовная составляющая, та, что наполняет жизнь смыслом, помогает пройти серьёзные испытания. Неокрепший росток, сорванный смерчем войны, пронесённый над миром, сумел не просто выжить, сохранить и многократно преумножить то, что было в нём заложено, но и дать обильные плоды на земле, принявшей его.
Юрий КРУПА, Филадельфия
|
|
ЧЕЛОВЕК – ОСНОВНАЯ ТЕМА
О Сергее Голлербахе
За более чем полувековой период своей активной деятельности, как художник и писатель, Сергей Львович создал большое количество работ, отражающих неповторимый взгляд автора на окружающий мир: отличающийся оригинальностью тем, своеобразным подходом к ним и их раскрытием.
Яркий представитель русской творческой интеллигенции второй, послевоенной волны эмиграции, Сергей Голлербах по своей сути является американским художником. Не потому, что он сумел адаптироваться на новом месте, а потому что высокого мастерства достиг именно в Америке. Начальное художественное образование, полученное в ленинградской школе в довоенные годы, получило своё развитие в Мюнхенской Академии изящных искусств и завершилось в 50-х годах в Соединенных Штатах, где Голлербах окончательно сформировался как художник.
Годы спустя, в январе 1981, Теодор Вольфф, давая характеристику творчеству Голлербаха на страницах солидной газеты “The Christian Science Monitor”, справедливо заметил, что если ранний Арчил Горький и Виллем де Кунинг своими работами стремительно развивали абстрактный экспрессионизм, то творчество Сергея Голлербаха возникло из этого течения. Это было закономерным. Ошибочно было бы считать, что абстракционизм и экспрессионизм, а впоследствии абстрактный экспрессионизм, зародились в стенах Мюнхенской Академии изящных искусств, в этой колыбели европейского авангарда. Можно с полной уверенностью утвеждать, что в появлении и развитии этих течений решающую роль сыграли воспитанники академии, среди которых были: Василий Кандинский, Франц Марк, Давид Бурлюк, Пол Кли, Эдуард Мунк и другие одарённые художники. Экспортированные в Америку, абстракционизм и экспрессионизм нашли своих последователей и продолжателей, таких как вышеупомянутые Арчил Горький и Виллем де Кунинг. Вышедшее из абстрактного экспрессионизма искусство Сергея Голлербаха, «населённое» массой людей, представляет собой, по большому счёту, композиции из линий, объёмов, цветовых пятен, во многом воспринимающихся как абстрактные формы. Но за всем этим, едва уловимо ощущается влияние русских передвижников, которое проявляется в неподдельной искренности и тематике картин Голлербаха.
Человек – основная тема художника, главный герой его работ. В центре внимания Сергея Львовича простые люди всех цветов кожи, частью которых являемся и мы с вами. Мы, с кем Голлербах делит одно жизненное пространство, кто ежедневно сотни раз встречается друг с другом на улицах, в транспорте, кафе, и переставшие нередко обращать внимание друг на друга, замечать радости и печали живущих рядом людей. Художник с любовью относится к каждому персонажу, образ которого он запечатлевает на бумаге. Удивляет профессиональная наблюдательность Сергея Голлербаха, умение уловить главное, выделить его и зафиксировать быстрыми и точными штрихами. Картины художника лаконичны по форме и цвету, при этом полны доброты, тепла и мягкого юмора.
Парадоксально, но как много говорят молчаливые образы Голлербаха. В несколько линий художник укладывает изображение человека, и всей его жизни. Работы Сергея Львовича невольно сравниваешь с рассказами Чехова, вспоминаешь некрасовское «словам тесно, мыслям – просторно». Лёгкая, непосредственная, летящая линия Голлербаха вязью описывает фигуру, одежду, состояние души, настроение, чувства. Великий человеколюб, Сергей Голлербах не может оставить без внимания людей, находящихся на нижней грани существования, именно поэтому тема бедности занимает в творчестве мастера одно из ведущих мест. Его работы, отражающие бедность, не являются манифестом, призывающим к беспощадной борьбе с нищетой, не указывают радикальных путей решения проблемы. Они, скорее – художественная констатация факта, стремление автора облечь этот факт в эстетичную форму, и подать его на рассмотрение публике, с целью пробудить в сердцах у зрителей сострадание. Внимание художника постоянно концентрируется на людях, человеческая фигура – предмет его изучения. Сергей Голлербах достиг совершенства, изображая человека в привычном для всех виде, но, не удовлетворяясь достигнутым, начинает экспериментировать. Художник изображает фигурки людей, выполненных из различных материалов, например из жести, и добивается поразительных результатов. Голлербаховские «люди из жести» оживают. Художник наделяет их качествами, присущими живым людям. Жестяные человечки в порыве страсти признаются друг другу в любви, возносят молитвы, общаются между собой, выполняют гимнастические упражнения, созерцают окружающий мир, читают, загорают на пляже. У каждой фигурки отдельная жизнь, свой неповторимый характер, подчёркнутый позой или жестом.
Параллельно с занятиями рисунком и живописью, педагогической деятельностью Сергей Львович много внимания уделяет литературной работе. Статьи, эссе, воспоминания, размышления складываются в увлекательные книги, отмеченные присущими автору теплотой и любовью. Литературное творчество Сергея Львовича Голлербаха нельзя рассматривать в отрыве от художественного. Их тесно объединяет подход к рассматриваемой теме, основанный на детальном наблюдении и философском осмыслении. Поразительная наблюдательность позволяет ему погружаться в натуру или в исследуемое явление на небывалую глубину, извлекая оттуда нечто новое, доселе неведомое. Исследуя, Сергей Голлербах делает интереснейшие открытия, а его рассуждения выливаются в увлекательные философские трактаты. Художественные и литературные работы Голлербаха, при всей своей самостоятельности, уживаются вместе на страницах его книг, органично дополняя друг друга. Книги Сергея Львовича, как блюда искусного кулинара, с умело подобранными ингредиентами и в меру приправленные, имеют свой особый, неповторимый вкус.
Многогранность личности Голлербаха бесконечна, и проявляется в самых различных областях творческой деятельности. Сергей Львович преисполнен неподдельного интереса к окружающему миру. Обладая глубиной знаний и широтой кругозора, он полон энергии, стремления к интелектуальному труду. Удивляет сила этой личности, её духовная составляющая, та, что наполняет жизнь смыслом, помогает пройти серьёзные испытания. Неокрепший росток, сорванный смерчем войны, пронесённый над миром, сумел не просто выжить, сохранить и многократно преумножить то, что было в нём заложено, но и дать обильные плоды на земле, принявшей его.
Юрий КРУПА, Филадельфия
|
|
2013-Крупа, Юрий
Портрет Игоря Михалевича-Каплана
Иллюстрация к стихам
из книги Игоря Михалевича-Каплана «Утро в зеркале»
КРУПА, Юрий,
Нью-Йорк. Архитектор, дизайнер. Родился
в Киеве в 1959 году. В США с 1993 года. Занимается архитектурой высотных
зданий, дизайном и книжным оформлением. Художественный редактор
издательства «Побережье».
|
|
2013-Крупа, Юрий
Портрет Игоря Михалевича-Каплана
Иллюстрация к стихам
из книги Игоря Михалевича-Каплана «Утро в зеркале»
КРУПА, Юрий,
Нью-Йорк. Архитектор, дизайнер. Родился
в Киеве в 1959 году. В США с 1993 года. Занимается архитектурой высотных
зданий, дизайном и книжным оформлением. Художественный редактор
издательства «Побережье».
|
|
2013-Крупа, Юрий
Портрет Игоря Михалевича-Каплана
Иллюстрация к стихам
из книги Игоря Михалевича-Каплана «Утро в зеркале»
КРУПА, Юрий,
Нью-Йорк. Архитектор, дизайнер. Родился
в Киеве в 1959 году. В США с 1993 года. Занимается архитектурой высотных
зданий, дизайном и книжным оформлением. Художественный редактор
издательства «Побережье».
|
|
Татьяна Кузнецова
Кузнецова Татьяна (Белянчикова Татьяна Викторовна) родилась в Москве в семье научных работников. В 1988 году окончила Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. Кандидат экономических наук. Автор поэтических сборников «Ловушка для снов» (2007), «Валенки на каблуках» (2010). Стихи печатались в литературных журналах и альманахах. Живет в Москве.
|
|
Татьяна Кузнецова
Кузнецова Татьяна (Белянчикова Татьяна Викторовна) родилась в Москве в семье научных работников. В 1988 году окончила Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. Кандидат экономических наук. Автор поэтических сборников «Ловушка для снов» (2007), «Валенки на каблуках» (2010). Стихи печатались в литературных журналах и альманахах. Живет в Москве.
|
|
Татьяна Кузнецова
Кузнецова Татьяна (Белянчикова Татьяна Викторовна) родилась в Москве в семье научных работников. В 1988 году окончила Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. Кандидат экономических наук. Автор поэтических сборников «Ловушка для снов» (2007), «Валенки на каблуках» (2010). Стихи печатались в литературных журналах и альманахах. Живет в Москве.
|
|
Татьяна Кузнецова
Кузнецова Татьяна (Белянчикова Татьяна Викторовна) родилась в Москве в семье научных работников. В 1988 году окончила Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. Кандидат экономических наук. Автор поэтических сборников «Ловушка для снов» (2007), «Валенки на каблуках» (2010). Стихи печатались в литературных журналах и альманахах. Живет в Москве.
|
|
2013-Кузнецова, Татьяна
ШЕСТЬ НЕБЕС
Береженого Бог бережет.
Чем летать – лучше мерзнуть в пехоте.
Я прикрою от солнца ожог,
говорят, так быстрее проходит.
Может, темный останется след,
ну и пусть – все решат, что от грязи.
Здесь никто не поверит, что свет
натворил мне таких безобразий.
Я не лучше, чем люди вокруг,
может, в голосе больше металла.
Ну зачем тебе знать, милый друг,
что я тоже когда-то летала?
Я прикрою от солнца ожог –
береженого Бог бережет.
* * *
Окна вымыть не успела,
вид нечеткий у свободы.
Пару дней – и на столицу
тонкий холод упадет.
Осень прыгнет оголтело
на сомлевшую природу,
засидевшейся тигрицей
яркой краской полоснет.
Мы с тобою не готовы,
мы так много не успели,
мы опять с тобой забыли
про веления небес –
и безверия оковы,
и безвременье метели,
и бесправье, и бессилье,
беспросветно. бездна. бес...
* * *
Там погода такая же – холод и дождь, как и тут,
там на счастье хватает украденной пары минут,
он распят над рекой, город тот – деревянно-железный.
Там глаза, и слова, и еще – там действительно ждут,
и борись не борись – от себя не уйти, бесполезно.
Я увязла и так, не бросая монеты с моста.
Где ж он был, тот момент, тот форпост, тот предел, та черта,
за которою пропасть, а дальше – ни дома, ни долга?
Мир зачеркнут любовью, и рвутся в ночи поезда
в те места, где действительно ждут – но, увы, ненадолго…
МЫШИНОЕ
Половинку сердца съела мышь.
Смотрит, ухмыляется, молчит.
Как дела, подруга, что не спишь
в серой безответственной ночи?
Да, опять звонил, опять нетрезв,
говорил, что любит и скучал.
Он не глуп и вовсе не подлец,
он всего лишь выплеснул печаль.
Я нужна на целых полчаса,
может, наскребу на пропуск в рай.
Всё я понимаю, егоза.
Там еще осталось... доедай.
* * *
Мы с тобой на облаке сидим.
Таня, – шепчешь ты привычно, – Таня...
Мир большой и кажется другим
с чердака больного мирозданья.
Нам, случайным детям ноября,
видится с обломанного края,
как лежит небритая земля,
злой ветхозаветностью пугая.
Тишиной горчит продрогший лес,
замерший в почетном карауле.
Мы прошли с тобою шесть небес,
мы совсем чуть-чуть не дотянули.
Кузнецова Татьяна (Белянчикова Татьяна Викторовна) родилась в Москве в семье научных работников. В 1988 году окончила Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. Кандидат экономических наук. Автор поэтических сборников «Ловушка для снов» (2007), «Валенки на каблуках» (2010). Стихи печатались в литературных журналах и альманахах. Живет в Москве.
|
|
2013-Кузнецова, Татьяна
ШЕСТЬ НЕБЕС
Береженого Бог бережет.
Чем летать – лучше мерзнуть в пехоте.
Я прикрою от солнца ожог,
говорят, так быстрее проходит.
Может, темный останется след,
ну и пусть – все решат, что от грязи.
Здесь никто не поверит, что свет
натворил мне таких безобразий.
Я не лучше, чем люди вокруг,
может, в голосе больше металла.
Ну зачем тебе знать, милый друг,
что я тоже когда-то летала?
Я прикрою от солнца ожог –
береженого Бог бережет.
* * *
Окна вымыть не успела,
вид нечеткий у свободы.
Пару дней – и на столицу
тонкий холод упадет.
Осень прыгнет оголтело
на сомлевшую природу,
засидевшейся тигрицей
яркой краской полоснет.
Мы с тобою не готовы,
мы так много не успели,
мы опять с тобой забыли
про веления небес –
и безверия оковы,
и безвременье метели,
и бесправье, и бессилье,
беспросветно. бездна. бес...
* * *
Там погода такая же – холод и дождь, как и тут,
там на счастье хватает украденной пары минут,
он распят над рекой, город тот – деревянно-железный.
Там глаза, и слова, и еще – там действительно ждут,
и борись не борись – от себя не уйти, бесполезно.
Я увязла и так, не бросая монеты с моста.
Где ж он был, тот момент, тот форпост, тот предел, та черта,
за которою пропасть, а дальше – ни дома, ни долга?
Мир зачеркнут любовью, и рвутся в ночи поезда
в те места, где действительно ждут – но, увы, ненадолго…
МЫШИНОЕ
Половинку сердца съела мышь.
Смотрит, ухмыляется, молчит.
Как дела, подруга, что не спишь
в серой безответственной ночи?
Да, опять звонил, опять нетрезв,
говорил, что любит и скучал.
Он не глуп и вовсе не подлец,
он всего лишь выплеснул печаль.
Я нужна на целых полчаса,
может, наскребу на пропуск в рай.
Всё я понимаю, егоза.
Там еще осталось... доедай.
* * *
Мы с тобой на облаке сидим.
Таня, – шепчешь ты привычно, – Таня...
Мир большой и кажется другим
с чердака больного мирозданья.
Нам, случайным детям ноября,
видится с обломанного края,
как лежит небритая земля,
злой ветхозаветностью пугая.
Тишиной горчит продрогший лес,
замерший в почетном карауле.
Мы прошли с тобою шесть небес,
мы совсем чуть-чуть не дотянули.
Кузнецова Татьяна (Белянчикова Татьяна Викторовна) родилась в Москве в семье научных работников. В 1988 году окончила Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. Кандидат экономических наук. Автор поэтических сборников «Ловушка для снов» (2007), «Валенки на каблуках» (2010). Стихи печатались в литературных журналах и альманахах. Живет в Москве.
|
|
2013-Кузнецова, Татьяна
ШЕСТЬ НЕБЕС
Береженого Бог бережет.
Чем летать – лучше мерзнуть в пехоте.
Я прикрою от солнца ожог,
говорят, так быстрее проходит.
Может, темный останется след,
ну и пусть – все решат, что от грязи.
Здесь никто не поверит, что свет
натворил мне таких безобразий.
Я не лучше, чем люди вокруг,
может, в голосе больше металла.
Ну зачем тебе знать, милый друг,
что я тоже когда-то летала?
Я прикрою от солнца ожог –
береженого Бог бережет.
* * *
Окна вымыть не успела,
вид нечеткий у свободы.
Пару дней – и на столицу
тонкий холод упадет.
Осень прыгнет оголтело
на сомлевшую природу,
засидевшейся тигрицей
яркой краской полоснет.
Мы с тобою не готовы,
мы так много не успели,
мы опять с тобой забыли
про веления небес –
и безверия оковы,
и безвременье метели,
и бесправье, и бессилье,
беспросветно. бездна. бес...
* * *
Там погода такая же – холод и дождь, как и тут,
там на счастье хватает украденной пары минут,
он распят над рекой, город тот – деревянно-железный.
Там глаза, и слова, и еще – там действительно ждут,
и борись не борись – от себя не уйти, бесполезно.
Я увязла и так, не бросая монеты с моста.
Где ж он был, тот момент, тот форпост, тот предел, та черта,
за которою пропасть, а дальше – ни дома, ни долга?
Мир зачеркнут любовью, и рвутся в ночи поезда
в те места, где действительно ждут – но, увы, ненадолго…
МЫШИНОЕ
Половинку сердца съела мышь.
Смотрит, ухмыляется, молчит.
Как дела, подруга, что не спишь
в серой безответственной ночи?
Да, опять звонил, опять нетрезв,
говорил, что любит и скучал.
Он не глуп и вовсе не подлец,
он всего лишь выплеснул печаль.
Я нужна на целых полчаса,
может, наскребу на пропуск в рай.
Всё я понимаю, егоза.
Там еще осталось... доедай.
* * *
Мы с тобой на облаке сидим.
Таня, – шепчешь ты привычно, – Таня...
Мир большой и кажется другим
с чердака больного мирозданья.
Нам, случайным детям ноября,
видится с обломанного края,
как лежит небритая земля,
злой ветхозаветностью пугая.
Тишиной горчит продрогший лес,
замерший в почетном карауле.
Мы прошли с тобою шесть небес,
мы совсем чуть-чуть не дотянули.
Кузнецова Татьяна (Белянчикова Татьяна Викторовна) родилась в Москве в семье научных работников. В 1988 году окончила Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. Кандидат экономических наук. Автор поэтических сборников «Ловушка для снов» (2007), «Валенки на каблуках» (2010). Стихи печатались в литературных журналах и альманахах. Живет в Москве.
|
|
2014-Татьяна КУЗНЕЦОВА
ПАВЕЛЕЦКОЕ
И была порастрачена медь,
и остались карманы легки.
Не посмела в глаза посмотреть,
не посмела коснуться руки.
Местный бомж привечает меня,
я сюда, как домой, прихожу.
Я была здесь четвертого дня,
я вчера прожила эту жуть.
Столько раз было всё решено,
столько раз были карты не в масть!
Расставание в сутки длиной
размололо в молекулы страсть.
Перекошенный черный вокзал
открывает в разлуку врата.
Помолчим. Ты давно всё сказал.
До свиданья, Москва, до свида...
* * *
Итак, пора! Оставим для души
фантомы ослепительного лета,
пускай экспресс без памяти спешит,
и нет в него обратного билета.
Как робок удивительный каприз –
оставить то, чего и не случилось!
Кому-то вниз, а нам, конечно, ввысь –
лететь и уповать на Божью милость,
как пелось, как хотелось – без оков,
как примечталось, как еще приснится...
Давай не жечь пока черновиков,
они смелей, чем новая страница.
* * *
Там погода такая же – холод и дождь, как и тут,
там на счастье хватает украденной пары минут,
он распят над рекой, город тот – деревянно-железный.
Там глаза, и слова, и еще – там действительно ждут,
и борись не борись – от себя не уйти, бесполезно.
Я увязла и так, не бросая монеты с моста.
Где ж он был, тот момент, тот форпост, тот предел, та черта,
за которою пропасть, а дальше – ни дома, ни долга?
Мир зачеркнут любовью, и рвутся в ночи поезда
в те места, где действительно ждут – но, увы, ненадолго...
* * *
Улыбка небесного гения,
погоды случайный каприз.
Флажок моего настроения
устал трепетать – и завис.
Покоя фамильная вотчина,
обитель морали святой.
Уснули желанья порочные
в качелях над черной водой.
Так много судьбою подарено,
так трудно не ждать новостей.
Я буду серьезной и правильной,
у входа встречая гостей.
И впору запить, и отчаяться,
блестяшки меняя на ржу.
Ты видел, как небо качается?
Пойдем, я тебе покажу…
* * *
В сентябре на даче неуютно:
мокрый сад, туманы, холода.
Сквозь ночные тучи смотрит мутно
поздняя заезжая звезда.
Дождь стучит по крыше эсэмэски
вместо разговоров тет-а-тет,
и черты любимого – нерезки,
прошлого и будущего нет.
Ищет дочь вчерашнюю игрушку –
старый дом молчит, не отдает.
Я целую теплую макушку:
всё вернется, всё к тебе придет.
Я цепляюсь за слова и лица.
Может быть, и серый цвет не зря...
Мне сказали, что должно случиться
будущее – после сентября.
ОБ АВТОРЕ: Татьяна КУЗНЕЦОВА (Татьяна Викторовна БЕЛЯНЧИКОВА) родилась в Москве в семье научных работников. В 1988 году окончила Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. Кандидат экономических наук. Автор поэтических сборников «Ловушка для снов» (2007), «Валенки на каблуках» (2010). Стихи печатались в литературных журналах и альманахах. Живет в Москве.
|
|
Борис КУШНЕР, Питтсбург
Поэт, переводчик, эссеист, публицист. Математик, профессор Питтсбургского Университета. С 1989 г. живёт в США. Член Союза Писателей Москвы. Публикации в США, Израиле, России, Германии, Белоруссии и Украине. Автор пяти сборников стихов, в том числе, «Причал вечности», 2006.
|
|
Борис КУШНЕР, Питтсбург
Поэт, переводчик, эссеист, публицист. Математик, профессор Питтсбургского Университета. С 1989 г. живёт в США. Член Союза Писателей Москвы. Публикации в США, Израиле, России, Германии, Белоруссии и Украине. Автор пяти сборников стихов, в том числе, «Причал вечности», 2006.
|
|
Борис КУШНЕР, Питтсбург
Поэт, переводчик, эссеист, публицист. Математик, профессор Питтсбургского Университета. С 1989 г. живёт в США. Член Союза Писателей Москвы. Публикации в США, Израиле, России, Германии, Белоруссии и Украине. Автор пяти сборников стихов, в том числе, «Причал вечности», 2006.
|
|
Борис КУШНЕР, Питтсбург
Поэт, переводчик, эссеист, публицист. Математик, профессор Питтсбургского Университета. С 1989 г. живёт в США. Член Союза Писателей Москвы. Публикации в США, Израиле, России, Германии, Белоруссии и Украине. Автор пяти сборников стихов, в том числе, «Причал вечности», 2006.
|
|
Борис КУШНЕР, Питтсбург
Поэт, переводчик, эссеист, публицист. Математик, профессор Питтсбургского Университета. С 1989 г. живёт в США. Член Союза Писателей Москвы. Публикации в США, Израиле, России, Германии, Белоруссии и Украине. Автор пяти сборников стихов, в том числе, «Причал вечности», 2006.
|
|
Борис КУШНЕР, Питтсбург
Поэт, переводчик, эссеист, публицист. Математик, профессор Питтсбургского Университета. С 1989 г. живёт в США. Член Союза Писателей Москвы. Публикации в США, Израиле, России, Германии, Белоруссии и Украине. Автор пяти сборников стихов, в том числе, «Причал вечности», 2006.
|
|
Борис КУШНЕР, Питтсбург
Поэт, переводчик, эссеист, публицист. Математик, профессор Питтсбургского Университета. С 1989 г. живёт в США. Член Союза Писателей Москвы. Публикации в США, Израиле, России, Германии, Белоруссии и Украине. Автор пяти сборников стихов, в том числе, «Причал вечности», 2006.
|
|
ИЗ НЕДАВНИХ СТИХОВ
***
Просил я милости у века
Для птицы, зверя, человека.
Но век нахмурился сычом:
«Я ни-при-чём. –
Нет новизны под небесами, –
Свои грехи считайте сами».
10 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
ИЗ НЕДАВНИХ СТИХОВ
***
Просил я милости у века
Для птицы, зверя, человека.
Но век нахмурился сычом:
«Я ни-при-чём. –
Нет новизны под небесами, –
Свои грехи считайте сами».
10 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
ИЗ НЕДАВНИХ СТИХОВ
***
Просил я милости у века
Для птицы, зверя, человека.
Но век нахмурился сычом:
«Я ни-при-чём. –
Нет новизны под небесами, –
Свои грехи считайте сами».
10 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
ИЗ НЕДАВНИХ СТИХОВ
***
Просил я милости у века
Для птицы, зверя, человека.
Но век нахмурился сычом:
«Я ни-при-чём. –
Нет новизны под небесами, –
Свои грехи считайте сами».
10 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
ИЗ НЕДАВНИХ СТИХОВ
***
Просил я милости у века
Для птицы, зверя, человека.
Но век нахмурился сычом:
«Я ни-при-чём. –
Нет новизны под небесами, –
Свои грехи считайте сами».
10 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
ИЗ НЕДАВНИХ СТИХОВ
***
Просил я милости у века
Для птицы, зверя, человека.
Но век нахмурился сычом:
«Я ни-при-чём. –
Нет новизны под небесами, –
Свои грехи считайте сами».
10 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
ИЗ НЕДАВНИХ СТИХОВ
***
Просил я милости у века
Для птицы, зверя, человека.
Но век нахмурился сычом:
«Я ни-при-чём. –
Нет новизны под небесами, –
Свои грехи считайте сами».
10 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
В эти дни мороз необычный стоял,
В эти ночи Всесущий Вечность ваял,
Что-то строил из чёрных своих кирпичей
Под хрустальные трели звёзд-скрипачей.
Они мчались в пространствах, вращаясь, горя,
И срывали с упоров Судеб якоря.
И тогда возлагал нам Всевышний венок,
А по лентам огнём: «Человек одинок»…
17 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
В эти дни мороз необычный стоял,
В эти ночи Всесущий Вечность ваял,
Что-то строил из чёрных своих кирпичей
Под хрустальные трели звёзд-скрипачей.
Они мчались в пространствах, вращаясь, горя,
И срывали с упоров Судеб якоря.
И тогда возлагал нам Всевышний венок,
А по лентам огнём: «Человек одинок»…
17 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
В эти дни мороз необычный стоял,
В эти ночи Всесущий Вечность ваял,
Что-то строил из чёрных своих кирпичей
Под хрустальные трели звёзд-скрипачей.
Они мчались в пространствах, вращаясь, горя,
И срывали с упоров Судеб якоря.
И тогда возлагал нам Всевышний венок,
А по лентам огнём: «Человек одинок»…
17 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
В эти дни мороз необычный стоял,
В эти ночи Всесущий Вечность ваял,
Что-то строил из чёрных своих кирпичей
Под хрустальные трели звёзд-скрипачей.
Они мчались в пространствах, вращаясь, горя,
И срывали с упоров Судеб якоря.
И тогда возлагал нам Всевышний венок,
А по лентам огнём: «Человек одинок»…
17 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
В эти дни мороз необычный стоял,
В эти ночи Всесущий Вечность ваял,
Что-то строил из чёрных своих кирпичей
Под хрустальные трели звёзд-скрипачей.
Они мчались в пространствах, вращаясь, горя,
И срывали с упоров Судеб якоря.
И тогда возлагал нам Всевышний венок,
А по лентам огнём: «Человек одинок»…
17 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
В эти дни мороз необычный стоял,
В эти ночи Всесущий Вечность ваял,
Что-то строил из чёрных своих кирпичей
Под хрустальные трели звёзд-скрипачей.
Они мчались в пространствах, вращаясь, горя,
И срывали с упоров Судеб якоря.
И тогда возлагал нам Всевышний венок,
А по лентам огнём: «Человек одинок»…
17 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
В эти дни мороз необычный стоял,
В эти ночи Всесущий Вечность ваял,
Что-то строил из чёрных своих кирпичей
Под хрустальные трели звёзд-скрипачей.
Они мчались в пространствах, вращаясь, горя,
И срывали с упоров Судеб якоря.
И тогда возлагал нам Всевышний венок,
А по лентам огнём: «Человек одинок»…
17 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
И снова царствовал мороз –
Свирепый и недвижный.
Дымами город в небо рос
Под скрип колёсно-лыжный.
Жестокий, брови мне не инь
В нашествии глобальном!
Но замерзала даже синь
Над елью в платье бальном.
Кто смог бы бал такой снести
Без медовухи-браги? –
…………………………………
Мне б строки удержать в горсти
До дома, до бумаги…
19 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
И снова царствовал мороз –
Свирепый и недвижный.
Дымами город в небо рос
Под скрип колёсно-лыжный.
Жестокий, брови мне не инь
В нашествии глобальном!
Но замерзала даже синь
Над елью в платье бальном.
Кто смог бы бал такой снести
Без медовухи-браги? –
…………………………………
Мне б строки удержать в горсти
До дома, до бумаги…
19 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
И снова царствовал мороз –
Свирепый и недвижный.
Дымами город в небо рос
Под скрип колёсно-лыжный.
Жестокий, брови мне не инь
В нашествии глобальном!
Но замерзала даже синь
Над елью в платье бальном.
Кто смог бы бал такой снести
Без медовухи-браги? –
…………………………………
Мне б строки удержать в горсти
До дома, до бумаги…
19 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
И снова царствовал мороз –
Свирепый и недвижный.
Дымами город в небо рос
Под скрип колёсно-лыжный.
Жестокий, брови мне не инь
В нашествии глобальном!
Но замерзала даже синь
Над елью в платье бальном.
Кто смог бы бал такой снести
Без медовухи-браги? –
…………………………………
Мне б строки удержать в горсти
До дома, до бумаги…
19 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
И снова царствовал мороз –
Свирепый и недвижный.
Дымами город в небо рос
Под скрип колёсно-лыжный.
Жестокий, брови мне не инь
В нашествии глобальном!
Но замерзала даже синь
Над елью в платье бальном.
Кто смог бы бал такой снести
Без медовухи-браги? –
…………………………………
Мне б строки удержать в горсти
До дома, до бумаги…
19 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
И снова царствовал мороз –
Свирепый и недвижный.
Дымами город в небо рос
Под скрип колёсно-лыжный.
Жестокий, брови мне не инь
В нашествии глобальном!
Но замерзала даже синь
Над елью в платье бальном.
Кто смог бы бал такой снести
Без медовухи-браги? –
…………………………………
Мне б строки удержать в горсти
До дома, до бумаги…
19 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
И снова царствовал мороз –
Свирепый и недвижный.
Дымами город в небо рос
Под скрип колёсно-лыжный.
Жестокий, брови мне не инь
В нашествии глобальном!
Но замерзала даже синь
Над елью в платье бальном.
Кто смог бы бал такой снести
Без медовухи-браги? –
…………………………………
Мне б строки удержать в горсти
До дома, до бумаги…
19 января 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
Не король, не шах
Этот призрак был. –
Только шум в ушах,
Только шелест крыл.
А под шорох шин
Этот ангел сер
Над грядой вершин
Исполненьем мер.
И в тритонах медь:
«Грянь, вселенский Хам»!
……………………………
Не летать, не петь,
И конец стихам.
23 января 2009 г., Route 22, West
|
|
***
Не король, не шах
Этот призрак был. –
Только шум в ушах,
Только шелест крыл.
А под шорох шин
Этот ангел сер
Над грядой вершин
Исполненьем мер.
И в тритонах медь:
«Грянь, вселенский Хам»!
……………………………
Не летать, не петь,
И конец стихам.
23 января 2009 г., Route 22, West
|
|
***
Не король, не шах
Этот призрак был. –
Только шум в ушах,
Только шелест крыл.
А под шорох шин
Этот ангел сер
Над грядой вершин
Исполненьем мер.
И в тритонах медь:
«Грянь, вселенский Хам»!
……………………………
Не летать, не петь,
И конец стихам.
23 января 2009 г., Route 22, West
|
|
***
Не король, не шах
Этот призрак был. –
Только шум в ушах,
Только шелест крыл.
А под шорох шин
Этот ангел сер
Над грядой вершин
Исполненьем мер.
И в тритонах медь:
«Грянь, вселенский Хам»!
……………………………
Не летать, не петь,
И конец стихам.
23 января 2009 г., Route 22, West
|
|
***
Не король, не шах
Этот призрак был. –
Только шум в ушах,
Только шелест крыл.
А под шорох шин
Этот ангел сер
Над грядой вершин
Исполненьем мер.
И в тритонах медь:
«Грянь, вселенский Хам»!
……………………………
Не летать, не петь,
И конец стихам.
23 января 2009 г., Route 22, West
|
|
***
Не король, не шах
Этот призрак был. –
Только шум в ушах,
Только шелест крыл.
А под шорох шин
Этот ангел сер
Над грядой вершин
Исполненьем мер.
И в тритонах медь:
«Грянь, вселенский Хам»!
……………………………
Не летать, не петь,
И конец стихам.
23 января 2009 г., Route 22, West
|
|
***
Не король, не шах
Этот призрак был. –
Только шум в ушах,
Только шелест крыл.
А под шорох шин
Этот ангел сер
Над грядой вершин
Исполненьем мер.
И в тритонах медь:
«Грянь, вселенский Хам»!
……………………………
Не летать, не петь,
И конец стихам.
23 января 2009 г., Route 22, West
|
|
ВАРИАЦИЯ 6-75
Мне этих строк не надо даром –
Томленье ложное в крови. –
Мефисто, опусти шлагбаум,
Поток словес останови!
Не грех застыть на переезде –
Пусть по железной борозде
Промчится поезд из безвестья
Подобно рухнувшей звезде.
И снова в путь. Теперь с тобою
Вести верстам горячий счёт. –
С моею скрягою-судьбою
Ты сторговался, старый чёрт.
Но хоть до ночи говори ты,
Пляши, скачи со всех сторон. –
Мефисто и без Маргариты? –
К чертям такой оксиморон!
Ты предлагаешь ведьмин танец
На самой лысой между гор?
Да провались же, самозванец,
Я разрываю договор!
26 января 2009 г., Route 22, East
|
|
ВАРИАЦИЯ 6-75
Мне этих строк не надо даром –
Томленье ложное в крови. –
Мефисто, опусти шлагбаум,
Поток словес останови!
Не грех застыть на переезде –
Пусть по железной борозде
Промчится поезд из безвестья
Подобно рухнувшей звезде.
И снова в путь. Теперь с тобою
Вести верстам горячий счёт. –
С моею скрягою-судьбою
Ты сторговался, старый чёрт.
Но хоть до ночи говори ты,
Пляши, скачи со всех сторон. –
Мефисто и без Маргариты? –
К чертям такой оксиморон!
Ты предлагаешь ведьмин танец
На самой лысой между гор?
Да провались же, самозванец,
Я разрываю договор!
26 января 2009 г., Route 22, East
|
|
ВАРИАЦИЯ 6-75
Мне этих строк не надо даром –
Томленье ложное в крови. –
Мефисто, опусти шлагбаум,
Поток словес останови!
Не грех застыть на переезде –
Пусть по железной борозде
Промчится поезд из безвестья
Подобно рухнувшей звезде.
И снова в путь. Теперь с тобою
Вести верстам горячий счёт. –
С моею скрягою-судьбою
Ты сторговался, старый чёрт.
Но хоть до ночи говори ты,
Пляши, скачи со всех сторон. –
Мефисто и без Маргариты? –
К чертям такой оксиморон!
Ты предлагаешь ведьмин танец
На самой лысой между гор?
Да провались же, самозванец,
Я разрываю договор!
26 января 2009 г., Route 22, East
|
|
ВАРИАЦИЯ 6-75
Мне этих строк не надо даром –
Томленье ложное в крови. –
Мефисто, опусти шлагбаум,
Поток словес останови!
Не грех застыть на переезде –
Пусть по железной борозде
Промчится поезд из безвестья
Подобно рухнувшей звезде.
И снова в путь. Теперь с тобою
Вести верстам горячий счёт. –
С моею скрягою-судьбою
Ты сторговался, старый чёрт.
Но хоть до ночи говори ты,
Пляши, скачи со всех сторон. –
Мефисто и без Маргариты? –
К чертям такой оксиморон!
Ты предлагаешь ведьмин танец
На самой лысой между гор?
Да провались же, самозванец,
Я разрываю договор!
26 января 2009 г., Route 22, East
|
|
ВАРИАЦИЯ 6-75
Мне этих строк не надо даром –
Томленье ложное в крови. –
Мефисто, опусти шлагбаум,
Поток словес останови!
Не грех застыть на переезде –
Пусть по железной борозде
Промчится поезд из безвестья
Подобно рухнувшей звезде.
И снова в путь. Теперь с тобою
Вести верстам горячий счёт. –
С моею скрягою-судьбою
Ты сторговался, старый чёрт.
Но хоть до ночи говори ты,
Пляши, скачи со всех сторон. –
Мефисто и без Маргариты? –
К чертям такой оксиморон!
Ты предлагаешь ведьмин танец
На самой лысой между гор?
Да провались же, самозванец,
Я разрываю договор!
26 января 2009 г., Route 22, East
|
|
ВАРИАЦИЯ 6-75
Мне этих строк не надо даром –
Томленье ложное в крови. –
Мефисто, опусти шлагбаум,
Поток словес останови!
Не грех застыть на переезде –
Пусть по железной борозде
Промчится поезд из безвестья
Подобно рухнувшей звезде.
И снова в путь. Теперь с тобою
Вести верстам горячий счёт. –
С моею скрягою-судьбою
Ты сторговался, старый чёрт.
Но хоть до ночи говори ты,
Пляши, скачи со всех сторон. –
Мефисто и без Маргариты? –
К чертям такой оксиморон!
Ты предлагаешь ведьмин танец
На самой лысой между гор?
Да провались же, самозванец,
Я разрываю договор!
26 января 2009 г., Route 22, East
|
|
ВАРИАЦИЯ 6-75
Мне этих строк не надо даром –
Томленье ложное в крови. –
Мефисто, опусти шлагбаум,
Поток словес останови!
Не грех застыть на переезде –
Пусть по железной борозде
Промчится поезд из безвестья
Подобно рухнувшей звезде.
И снова в путь. Теперь с тобою
Вести верстам горячий счёт. –
С моею скрягою-судьбою
Ты сторговался, старый чёрт.
Но хоть до ночи говори ты,
Пляши, скачи со всех сторон. –
Мефисто и без Маргариты? –
К чертям такой оксиморон!
Ты предлагаешь ведьмин танец
На самой лысой между гор?
Да провались же, самозванец,
Я разрываю договор!
26 января 2009 г., Route 22, East
|
|
***
Стихи, чтоб не сойти с ума.
Их контрапункты, их каноны. –
Мои крыла, моя сума.
Рубеж последней обороны.
1 февраля 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
Стихи, чтоб не сойти с ума.
Их контрапункты, их каноны. –
Мои крыла, моя сума.
Рубеж последней обороны.
1 февраля 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
Стихи, чтоб не сойти с ума.
Их контрапункты, их каноны. –
Мои крыла, моя сума.
Рубеж последней обороны.
1 февраля 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
Стихи, чтоб не сойти с ума.
Их контрапункты, их каноны. –
Мои крыла, моя сума.
Рубеж последней обороны.
1 февраля 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
Стихи, чтоб не сойти с ума.
Их контрапункты, их каноны. –
Мои крыла, моя сума.
Рубеж последней обороны.
1 февраля 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
Стихи, чтоб не сойти с ума.
Их контрапункты, их каноны. –
Мои крыла, моя сума.
Рубеж последней обороны.
1 февраля 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
Стихи, чтоб не сойти с ума.
Их контрапункты, их каноны. –
Мои крыла, моя сума.
Рубеж последней обороны.
1 февраля 2009 г., Pittsburgh
|
|
***
Царствие иное –
Прямо на земле…
Солнце ледяное
В ветровом стекле.
Мне стихи подмога,
Строги и просты –
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты…
9 февраля 2009 г., Route 22, East
|
|
***
Царствие иное –
Прямо на земле…
Солнце ледяное
В ветровом стекле.
Мне стихи подмога,
Строги и просты –
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты…
9 февраля 2009 г., Route 22, East
|
|
***
Царствие иное –
Прямо на земле…
Солнце ледяное
В ветровом стекле.
Мне стихи подмога,
Строги и просты –
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты…
9 февраля 2009 г., Route 22, East
|
|
***
Царствие иное –
Прямо на земле…
Солнце ледяное
В ветровом стекле.
Мне стихи подмога,
Строги и просты –
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты…
9 февраля 2009 г., Route 22, East
|
|
***
Царствие иное –
Прямо на земле…
Солнце ледяное
В ветровом стекле.
Мне стихи подмога,
Строги и просты –
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты…
9 февраля 2009 г., Route 22, East
|
|
***
Царствие иное –
Прямо на земле…
Солнце ледяное
В ветровом стекле.
Мне стихи подмога,
Строги и просты –
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты…
9 февраля 2009 г., Route 22, East
|
|
***
Царствие иное –
Прямо на земле…
Солнце ледяное
В ветровом стекле.
Мне стихи подмога,
Строги и просты –
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты…
9 февраля 2009 г., Route 22, East
|
|
***
Не возвращайся, не ищи...
Не думай, что ещё, как прежде,
Тех клёнов огненны плащи,
Берёзы в золотой одежде.
Наш вдохновенный век отпел –
Хвала его безумным тратам! –
Давай вздохнём перед закатом... –
Как непривычно я несмел... –
Но я любил. –
Твой каждый атом.
17 февраля 2009 г., Johnstown
|
|
***
Не возвращайся, не ищи...
Не думай, что ещё, как прежде,
Тех клёнов огненны плащи,
Берёзы в золотой одежде.
Наш вдохновенный век отпел –
Хвала его безумным тратам! –
Давай вздохнём перед закатом... –
Как непривычно я несмел... –
Но я любил. –
Твой каждый атом.
17 февраля 2009 г., Johnstown
|
|
***
Не возвращайся, не ищи...
Не думай, что ещё, как прежде,
Тех клёнов огненны плащи,
Берёзы в золотой одежде.
Наш вдохновенный век отпел –
Хвала его безумным тратам! –
Давай вздохнём перед закатом... –
Как непривычно я несмел... –
Но я любил. –
Твой каждый атом.
17 февраля 2009 г., Johnstown
|
|
***
Не возвращайся, не ищи...
Не думай, что ещё, как прежде,
Тех клёнов огненны плащи,
Берёзы в золотой одежде.
Наш вдохновенный век отпел –
Хвала его безумным тратам! –
Давай вздохнём перед закатом... –
Как непривычно я несмел... –
Но я любил. –
Твой каждый атом.
17 февраля 2009 г., Johnstown
|
|
***
Не возвращайся, не ищи...
Не думай, что ещё, как прежде,
Тех клёнов огненны плащи,
Берёзы в золотой одежде.
Наш вдохновенный век отпел –
Хвала его безумным тратам! –
Давай вздохнём перед закатом... –
Как непривычно я несмел... –
Но я любил. –
Твой каждый атом.
17 февраля 2009 г., Johnstown
|
|
***
Не возвращайся, не ищи...
Не думай, что ещё, как прежде,
Тех клёнов огненны плащи,
Берёзы в золотой одежде.
Наш вдохновенный век отпел –
Хвала его безумным тратам! –
Давай вздохнём перед закатом... –
Как непривычно я несмел... –
Но я любил. –
Твой каждый атом.
17 февраля 2009 г., Johnstown
|
|
***
Не возвращайся, не ищи...
Не думай, что ещё, как прежде,
Тех клёнов огненны плащи,
Берёзы в золотой одежде.
Наш вдохновенный век отпел –
Хвала его безумным тратам! –
Давай вздохнём перед закатом... –
Как непривычно я несмел... –
Но я любил. –
Твой каждый атом.
17 февраля 2009 г., Johnstown
|
|
***
И снова первые цветы,
Как будто круга не бывало,
И снова мне приснилась Ты, –
Сквозь смерти покрывала.
И снова запустенье дач,
И в ржавом снеге под забором
Светился месяца калач, –
Свидетель радостям и ссорам.
И снова, кажется, апрель,
И, как в умершем том апреле,
Звенела по крыльцу капель,
И тускло фонари горели…
15 марта 2009 г., Pittsburg
|
|
***
И снова первые цветы,
Как будто круга не бывало,
И снова мне приснилась Ты, –
Сквозь смерти покрывала.
И снова запустенье дач,
И в ржавом снеге под забором
Светился месяца калач, –
Свидетель радостям и ссорам.
И снова, кажется, апрель,
И, как в умершем том апреле,
Звенела по крыльцу капель,
И тускло фонари горели…
15 марта 2009 г., Pittsburg
|
|
***
И снова первые цветы,
Как будто круга не бывало,
И снова мне приснилась Ты, –
Сквозь смерти покрывала.
И снова запустенье дач,
И в ржавом снеге под забором
Светился месяца калач, –
Свидетель радостям и ссорам.
И снова, кажется, апрель,
И, как в умершем том апреле,
Звенела по крыльцу капель,
И тускло фонари горели…
15 марта 2009 г., Pittsburg
|
|
***
И снова первые цветы,
Как будто круга не бывало,
И снова мне приснилась Ты, –
Сквозь смерти покрывала.
И снова запустенье дач,
И в ржавом снеге под забором
Светился месяца калач, –
Свидетель радостям и ссорам.
И снова, кажется, апрель,
И, как в умершем том апреле,
Звенела по крыльцу капель,
И тускло фонари горели…
15 марта 2009 г., Pittsburg
|
|
***
И снова первые цветы,
Как будто круга не бывало,
И снова мне приснилась Ты, –
Сквозь смерти покрывала.
И снова запустенье дач,
И в ржавом снеге под забором
Светился месяца калач, –
Свидетель радостям и ссорам.
И снова, кажется, апрель,
И, как в умершем том апреле,
Звенела по крыльцу капель,
И тускло фонари горели…
15 марта 2009 г., Pittsburg
|
|
***
И снова первые цветы,
Как будто круга не бывало,
И снова мне приснилась Ты, –
Сквозь смерти покрывала.
И снова запустенье дач,
И в ржавом снеге под забором
Светился месяца калач, –
Свидетель радостям и ссорам.
И снова, кажется, апрель,
И, как в умершем том апреле,
Звенела по крыльцу капель,
И тускло фонари горели…
15 марта 2009 г., Pittsburg
|
|
***
И снова первые цветы,
Как будто круга не бывало,
И снова мне приснилась Ты, –
Сквозь смерти покрывала.
И снова запустенье дач,
И в ржавом снеге под забором
Светился месяца калач, –
Свидетель радостям и ссорам.
И снова, кажется, апрель,
И, как в умершем том апреле,
Звенела по крыльцу капель,
И тускло фонари горели…
15 марта 2009 г., Pittsburg
|
|
***
Жужжание террасных ос
В опасной близости от уха –
Иль это наважденье слуха? –
Ответит жало на вопрос.
А я таким сияньем залит,
Такого счастья полоса,
Что даже пусть оса ужалит, –
Скажу осе: «Шалом, оса»!
18 марта 2009 г., Johnstown
Составлено 8 декабря 2009 г., Johnstown
|
|
***
Жужжание террасных ос
В опасной близости от уха –
Иль это наважденье слуха? –
Ответит жало на вопрос.
А я таким сияньем залит,
Такого счастья полоса,
Что даже пусть оса ужалит, –
Скажу осе: «Шалом, оса»!
18 марта 2009 г., Johnstown
Составлено 8 декабря 2009 г., Johnstown
|
|
***
Жужжание террасных ос
В опасной близости от уха –
Иль это наважденье слуха? –
Ответит жало на вопрос.
А я таким сияньем залит,
Такого счастья полоса,
Что даже пусть оса ужалит, –
Скажу осе: «Шалом, оса»!
18 марта 2009 г., Johnstown
Составлено 8 декабря 2009 г., Johnstown
|
|
***
Жужжание террасных ос
В опасной близости от уха –
Иль это наважденье слуха? –
Ответит жало на вопрос.
А я таким сияньем залит,
Такого счастья полоса,
Что даже пусть оса ужалит, –
Скажу осе: «Шалом, оса»!
18 марта 2009 г., Johnstown
Составлено 8 декабря 2009 г., Johnstown
|
|
***
Жужжание террасных ос
В опасной близости от уха –
Иль это наважденье слуха? –
Ответит жало на вопрос.
А я таким сияньем залит,
Такого счастья полоса,
Что даже пусть оса ужалит, –
Скажу осе: «Шалом, оса»!
18 марта 2009 г., Johnstown
Составлено 8 декабря 2009 г., Johnstown
|
|
***
Жужжание террасных ос
В опасной близости от уха –
Иль это наважденье слуха? –
Ответит жало на вопрос.
А я таким сияньем залит,
Такого счастья полоса,
Что даже пусть оса ужалит, –
Скажу осе: «Шалом, оса»!
18 марта 2009 г., Johnstown
Составлено 8 декабря 2009 г., Johnstown
|
|
***
Жужжание террасных ос
В опасной близости от уха –
Иль это наважденье слуха? –
Ответит жало на вопрос.
А я таким сияньем залит,
Такого счастья полоса,
Что даже пусть оса ужалит, –
Скажу осе: «Шалом, оса»!
18 марта 2009 г., Johnstown
Составлено 8 декабря 2009 г., Johnstown
|
|
Леонард ЛАВЛИНСКИЙ, Москва
( 1930, Ростов-на-Дону - 2005, Москва )
окончил историко-филологический факультет ростовского госуниверситета и аспирантуру при кафедре русского языка и литературы. Работал в молодёжной печати, первым заместителем главного редактора журнала «Дружба народов», в течение двадцати лет возглавлял редакцию журнала «Литературное обозрение». Автор многих книг стихов и литературной критики.
|
|
Леонард ЛАВЛИНСКИЙ, Москва
( 1930, Ростов-на-Дону - 2005, Москва )
окончил историко-филологический факультет ростовского госуниверситета и аспирантуру при кафедре русского языка и литературы. Работал в молодёжной печати, первым заместителем главного редактора журнала «Дружба народов», в течение двадцати лет возглавлял редакцию журнала «Литературное обозрение». Автор многих книг стихов и литературной критики.
|
|
Леонард ЛАВЛИНСКИЙ, Москва
( 1930, Ростов-на-Дону - 2005, Москва )
окончил историко-филологический факультет ростовского госуниверситета и аспирантуру при кафедре русского языка и литературы. Работал в молодёжной печати, первым заместителем главного редактора журнала «Дружба народов», в течение двадцати лет возглавлял редакцию журнала «Литературное обозрение». Автор многих книг стихов и литературной критики.
|
|
Леонард ЛАВЛИНСКИЙ, Москва
( 1930, Ростов-на-Дону - 2005, Москва )
окончил историко-филологический факультет ростовского госуниверситета и аспирантуру при кафедре русского языка и литературы. Работал в молодёжной печати, первым заместителем главного редактора журнала «Дружба народов», в течение двадцати лет возглавлял редакцию журнала «Литературное обозрение». Автор многих книг стихов и литературной критики.
|
|
Лев ЛАНСКИЙ, Роквилл, Мэриленд
Поэт. Родился в г. Грозном в 1939 году. В США с 1981 года. Сборник стихотворений "Речь появилась для прекрасного". Публикации в журнале «Север» (Петрозаводск), в «Альманахе Поэзии» (Сан-Хосе).
|
|
Лев ЛАНСКИЙ, Роквилл, Мэриленд
Поэт. Родился в г. Грозном в 1939 году. В США с 1981 года. Сборник стихотворений "Речь появилась для прекрасного". Публикации в журнале «Север» (Петрозаводск), в «Альманахе Поэзии» (Сан-Хосе).
|
|
Лев ЛАНСКИЙ, Роквилл, Мэриленд
Поэт. Родился в г. Грозном в 1939 году. В США с 1981 года. Сборник стихотворений "Речь появилась для прекрасного". Публикации в журнале «Север» (Петрозаводск), в «Альманахе Поэзии» (Сан-Хосе).
|
|
Лев ЛАНСКИЙ, Роквилл, Мэриленд
Поэт. Родился в г. Грозном в 1939 году. В США с 1981 года. Сборник стихотворений "Речь появилась для прекрасного". Публикации в журнале «Север» (Петрозаводск), в «Альманахе Поэзии» (Сан-Хосе).
|
|
Рина ЛЕВИНЗОН, Иерусалим
Поэт, прозаик, переводчик, педагог. Род. в 1949 г. в Москве. В Израиле с 1976 г. Сб. стихов: «Путешествие», 1971; «Прилетай, воробушек» (стихи для детей),1974; «Два портрета», 1977; «Весёлые стихи»,1978; «Снег в Иерусалиме», 1980» «Зарифмую два имени наших» (на иврите),1981; «Отсутствие осени», 1985; «Gedichte», (на немецком) 1986; «Ветка яблони, ветка сирени», 1986; «Первый дом... последний дом», 1991; «Колыбельная отцу», 1993; «Этот сон золотой», 1996; «Седьмая свеча», 2000; «Ты не один, ты не одна» (стихи для детей.), 2000; «Мой дедушка Авремл» (стихи для детей), 2002; «Книга афоризмов», 2004; «Два города - одна любовь», 2008.
|
|
Рина ЛЕВИНЗОН, Иерусалим
Поэт, прозаик, переводчик, педагог. Род. в 1949 г. в Москве. В Израиле с 1976 г. Сб. стихов: «Путешествие», 1971; «Прилетай, воробушек» (стихи для детей),1974; «Два портрета», 1977; «Весёлые стихи»,1978; «Снег в Иерусалиме», 1980» «Зарифмую два имени наших» (на иврите),1981; «Отсутствие осени», 1985; «Gedichte», (на немецком) 1986; «Ветка яблони, ветка сирени», 1986; «Первый дом... последний дом», 1991; «Колыбельная отцу», 1993; «Этот сон золотой», 1996; «Седьмая свеча», 2000; «Ты не один, ты не одна» (стихи для детей.), 2000; «Мой дедушка Авремл» (стихи для детей), 2002; «Книга афоризмов», 2004; «Два города - одна любовь», 2008.
|
|
