Казалось, что уже непоправима
та чёрная слепящая гроза, –
ты женщине заглядывал в глаза,
а взгляд её летел куда-то мимо.

Менялись листья в молчаливых скверах.
Скажи, какой понадобился срок,
чтоб ты скучать и уклоняться смог
от этих глаз, от этих светло-серых?

И даже не скучать, не уклоняться.
Но краем уха слышать поезда;
пустеет небо, и дрожит звезда
прозрачная, и – трудно оторваться.

Как будто кто-то ваши судьбы нёс
в одной горсти –
                        и вдруг ладонь разжалась...
Зовёт любить, а вызывает жалость
кошма тяжёлых от росы волос.

Ты рад был всему свету говорить:
«Она живёт – и никуда не деться!»
Она живёт. Но – страшно повторить –
так разлюбил, как выронил младенца.

Таких разлук природа не прощает.
– Что ей до нас? Она чужда обид...
Но пылкий август на глазах нищает,
черствеет воздух, улицу знобит.

Что делать с тайной? Как нам  уберечь
тень нежности в тисках дневного света?
Понять, но полюбить (о том и речь).
Понять, но полюбить – другого нету.