***

Расставанья, разлуки, печали

Лечатся августом.

Для несказанного ночами

Август – лакмусом. 

А когда облака истаяли

В небе утреннем, 

Обовьет, как лозою, тайнами, 

Что ж, распутывай. 

Август звезды рассыплет с яблонь

И смех раскатистый. 

Мол, пока вечера не зябки, 

Меряй платьица, 

Обнимай, кого любишь, крепче,

Крась янтарным проседь. 

Только зеркало снова шепчет: 

Скоро осень...

***

Похоже, что я никогда

не поеду в Рейкьявик. 

При чем тут Рейкьявик? 

Какая-то точка на карте. 

Я в общем туда никогда

и не собиралась.

Но вот осознала, 

что точно туда не поеду. 

И в множество мест

мне тоже уже не добраться. 

Ну нет, я, конечно,

не раз слетаю в Европу.

Возможно, не только. 

И непременно в Канаду. 

Но в общем маршруты 

всё проще и проще. 

Я вряд ли смогу

заняться сценарием фильма,

Но, думаю, буду еще 

полезна в спектаклях. 

Возможно, еще сумею

выпустить книгу, 

Но мне не решиться

ни на роман, ни на повесть. 

Время писать стихи,

сочинять рассказы. 

Время понять, что 

в молчаньи покой и разум. 

Я еще много буду 

видеть магнолий,

Но не успею зябким 

мартовским утром 

Ставить в кувшин 

шершавые ветки мимозы. 

И не сумею снова

родить ребенка. 

А впереди еще много

разных историй. 

Жаль, что сюжеты

становятся всё серьезней. 

Я ведь в душе просто 

рыжий коверный клоун.

Клоун, который опять

не поедет в Рейкьявик. 

Самое странное, 

что почему-то не грустно. 

Ну не грустнее, 

чем ставить в рассказах точки. 

Чем провожать закаты - 

нет двух подобных. 

Не горевать же о том,

что спускается вечер. 

И не вздыхать, 

если в тексте нет многоточий.

***

Капли дождя тихонько стучат в окно,

Словно на дно кастрюли сыплют пшено.

Скоро вот бабушка сварит вкусную кашу.

В детстве любила слушать неспешный дождь.

Здесь ты такого, пожалуй, что не найдёшь.

Он моросил по брусчатке в городе нашем.

Ну а теперь у меня каждый день весна,

Но почему-то, если лежу без сна,

То представляю всё те же капли и лужи.

И под их шум засыпаю - таков секрет,

И понимаю, что сколько б ни кануло лет,

Где-то всё дождь. А бабушка варит ужин.

Мальчики нашего детства, 

Дергавшие нас за косички, 

Портфели таскавшие, с видом

таким независимо-нарочитым,

Втайне от мам в подъезде

Прикуривавшие от спички,

Пожалуйста, милые, 

Не уходите, не уходите… 

Мы спешим, мы стоим у плиты, 

Мы бежим на работу, 

Мы рожаем, растим,

Мы давно с другими мужчинами, 

Молодимся отчаянно, стараясь

Не превращаться в теток. 

Но всегда ощущаем –

Вы стоите за нашими спинами. 

Вы защитники, вратари, 

Смешные рыцари школьные, 

Только в ваших глазах

Мы всегда остаемся юными. 

Продолжайте нас прикрывать

От страха вольного и невольного, 

Не уходите от нас ночными

Дорогами лунными…

***

Карл у Клары вовсе не крал кораллы. 

Просто их спрятал, чтоб Клара опять не удрала к Гансу,

Соседи над ними пьяные песни орали,

Потом затевали долгие, шумные танцы,

Клара ворчала, ей это уже постыло,

А ведь она соседских фрау не хуже,

Она вообще давным-давно позабыла,

Кто и зачем назначил ей Карла мужем.

Ужин окончен, в кухне погашен свет,

Клара, спиной отвернувшись, в слезах засыпает. 

А Карл встает, достает из шкафа кларнет

 И еле слышно снова любовь играет.

И Клара во сне мелодию вспоминает

 И снова готова с Карлом встретить рассвет.

***

Поэты умеют писать о смерти, 

О том, что чувствуют перед расстрелом, 

О том, как подступает обреченность, 

Как кто-то возносится к Богу, 

А кто-то уходит в небытие. 

Поэты умеют рассказать о боли. 

Они сами –боль и слезы погибших. 

Наверное, я не поэт. 

Я знаю, как важно о памяти и гибели. 

Я знаю, как необходимо доносить

До каждого, до всех эти чувства. 

Почему же я опять думаю о именах? 

О Двойрах, ставших Верами, 

О Мордехаях, проживших Матвеями, 

О тех, чьи библейские имена

Прятались, как их обладатели. 

Они тоже притворялись,

Рядились в чужие одежды, 

Примеряли чужие созвучия.

У нас принято называть по родным – 

Говорили бабки. Мы называли. 

Раечку в честь бабки Рахели, 

Мишеньку в честь деда Моисея.

Тимошка весь рыжий в прадеда Тевье...

Погибли семьи, предстали нагими

Перед Господом дети и старики,

Раввины и местечковые портные. 

Пепел развеян. Поэты пишут о боли. 

Ну разве можно при этом так остро и необъяснимо 

Грустить по утраченным именам?

***

Нас едва научив говорить, учили молчать.

Нас еще с букваря учили читать между строк,

И на каждую справку синюю ставить печать,

И не брать никогда себе последний кусок.

Нас учили что просто так смеется дурак,

Что всегда отмерить надо хотя б семь раз,

Человек человеку брат и не надо драк.

Но сосед тебя легко и просто продаст.

Так учились мы, постигая страха азы,

Приглушая голос, скрыв свои имена, 

У своих детей отбирая родной язык, 

Это мы такие. Мы, а не времена… 

О чем думали они, 

Когда за их спинами 

Вдруг оказался ад?

Когда от жара лопались окна? 

Может быть, верили, 

Что по другую сторону ада

Их встретит рай? Вряд ли. 

Скорее всего думать было поздно. 

Можно было только помолиться. 

Или представить, что в полете

Из подхватят на крылья ангелы, 

Помогут взлететь высоко к прохладе… 

Но никто не взлетел. Никто не взлетел. 

О чем говорили они, набирая 

Номера жен и мужей, детей и родителей, 

Друзей и случайных знакомых? 

Высказывали последнюю волю? 

Делились тайнами? Просили простить? 

Всё это было бы уместно, но всё 

Вытеснило одно слово – люблю. 

Они кричали в мир о своей любви. 

Любовь спасает. Но в этот раз

Она никого не спасла… Любовь 

Плавилась в раскаленном воздухе, 

Звенела в телефонных трубках,

Взлетала туда, куда не смогли 

Подняться они… Вот и все, 

Что осталось от бежавших из ада. 

Те, кто почувствовали эту любовь, 

Неловко пытаются сделать хоть что-то. 

Помолиться, зажечь свечу, помянуть,

Согласно своей и их вере. 

Ибо Бог – это любовь. Но они 

Не спаслись, не взлетели, 

Не встали из раскаленных осколков…

А знаешь, я думаю, что если 

Существует все-таки эта черта, 

Отделяющая нас от них, 

Если души и вправду продолжают

Потом свой путь, оборвавшийся здесь, 

То сегодня они собираются вместе

И смотрят на нас, плачущих, 

Молящихся, зажигающих свечи, 

Звонящих в набат… И улыбаются грустно. 

И вздыхают тихонько. Такие разные: 

Белые, черные, раскосые, скуластые, 

Блондины и брюнеты, в тюрбанах, 

Кипах, платках, модных кепках. 

Молодые и старые, теперь уже 

Вечно молодые и вечно старые… 

Они слушают наши молитвы 

На всех языках. Качают головами

Чуть снисходительно. И шепчут: 

Люблю, люблю, люблю…

***

Это всё о свободе, о будущем лете.

Это о выходе за пределы, за скобки, из гетто, 

Я тебя окликаю: «Где ты?». Но нет ответа. 

Может, ты вопрос не услышал, меня не заметил. 

Это всё о побеге, а еще о дороге, 

О том, что каким-то не ранним утром

Ты проснешься спокойным и мудрым,

Поймёшь, чтобы выйти за дверь не нужны предлоги. 

Это всё о том, как упорно друг к другу

Стремятся люди, чтоб снова и снова

Чьими-то стать, а не только своими. Основы

Самого важного передавать по кругу. 

Чтобы с каждым глотком, с каждой крохой

Пресного хлеба дорога в небо

Простиралась: шагай, не бойся, не требуй. 

Всё само придёт и пройдёт, унося суматоху. 

Мы дойдем туда, где не будет ни страшно, ни плохо,

Где всегда есть место надежде, 

Что станет внезапно, как прежде, 

Как было, как надо. С тобой. До последнего вздоха. 

***

"Как ты?" - звякает входящее сообщение.

Как? Я проснулась рано сегодня

И думала о том, что мир изменился.

Нет, не изменился - исчез.

Он просто уехал из-под нас,

Как офисное кресло на колесиках,

А мы хлопнулись мимо.

И опоры, чтобы встать, не найдем.

Ушиб болит. От этого обидно,

Страшно, тоскливо, тревожно.

От этого я плачу в пять утра

Одна в постели. Одна в квартире.

Одна в безграничной Вселенной.

Или не одна? Ведь пришло же

Сообщение на телефон: "Как ты?"

Как? Я выплакала слова.

У меня остались лишь простые напевы.

Но петь всегда лучше мелодичной

Українською лагідной мовою.

Хочешь спою тебе тихо-тихо?

Чтобы слышали только мы,

Чтобы слезы не успевали скатываться

Между бусинками нот, чтобы в сердце

Заплескала нежность. "Как ты?"

Как? Теперь лучше. Теперь я чувствую

Такую спокойную, ясную благодарность

К миру, к городу, к тебе, задающему вопрос.

К тому, что все так странно,

Так непривычно, но все-таки

Течет, двигается, происходит.

И мне почему-то хочется

Говорить об этом шепотом,

Оборачивая фразы в нежные,

Шуршащие лепестки польской речи.

"Как ты?" Как? Слишком оживленная,

Слишком переполненная эмоциями,

Песнями, слезами, стихами,

Чтобы суметь выразить это

Хоть на каком-то языке.

"Как ты?" I'm fine. Thank you!

***

Странная осень. Приходится прятать лица

И отводить глаза. 

Странная осень. Ей бы дождем излиться. 

- Нет, - отвечает, - плакать нельзя, нельзя.

Время сбивается с ритма, путаясь в стрелках.

Крупным осенним звёздам сигналят мосты. 

Среди вчерашних проблем, не глобальных и мелких, 

Где была я? Наверное, там, где ты. 

Странную осень не предваряло лето, 

Да и зима, похоже, не стала спешить. 

Как ни вздыхай сегодня, сколько ни сетуй, 

Тянется осень, как долгая тонкая нить.

- Знаешь, - скажу тебе, - просто попробуем жить…

***

Обмакни скорее яблоко в мед

Будет добрым год, будет сладким год,

никого с собою не унесет. 

В это стоит верить. 

И опять начнется времени бег, 

Из мгновений может сложиться век, 

А в конце веков стоит человек

У Господней двери. 

Он безмерно мал, да и в общем слаб,

Он потратил жизнь на вранье и баб, 

А сейчас дрожит, от тоски озяб, 

Но стоит с надеждой. 

Потому, что верит, его хранят, 

Капли меда, яблоко и гранат, 

И опять смягчится Господень взгляд, 

Как смягчался прежде. 

Потому что милость Его велика, 

Потому что не так уж длинны века, 

Время мимо течет, как будто река,

Выбирая русло. 

И когда-то всем нам приходит час, 

Но пока хоть кто-то из многих нас, 

На ладони яблоко передаст, 

Все не так уж грустно.

БИЛЯК, Елена, Сан-Франциско. Родилась во Львове. Окончила филологический факультет Львовского Университета им. Ивана Франко. Преподавала литературу, организовала театрально-дискуссионный клуб для подростков. В 1993 году переехала в Калифорнию. Работает в социальных службах города, а также обучает детей и подростков русскому языку и театральному мастерству. Стихи пишет с юности. Публикации в интернете. В 2021 г. – первые печатные публикации в сборниках <Артелен>, Киев.