Skip navigation.
Home
Связь времён

Навигация
Home

Николай ГОЛЬ, Санкт-Петербург

 Николай Голь

Поэт, переводчик, драматург, детский писатель. Родился в 1952 году в Ленинграде. Окончил Ленинградский Институт культуры. Автор множества книг для детей, переводов стихов и прозы (от Эдгара По до Филипа Рота). Лауреат премии журнала «Нева» (2003 г.). Член Союза Санкт-Петербургских писателей, член Союза театральных деятелей.

УИСТЕН ХЬЮ ОДЕН

в переводе НИКОЛАЯ ГОЛЯ

                                                     Язык оригинала: английский


УИСТЕН ХЬЮ ОДЕН (англ. Wystan Hugh Auden),
(21 февраля 1907, Йорк - 29 сентября 1973, Вена)



ОТ ПЕРЕВОДЧИКА: Об Одене – и за Одена – спорят целые народы. Британцы числят его английским поэтом и включают созданные им произведения во все национальные антологии. Американцы считают его поэтом американским и поступают аналогичным образом. Сам Оден решал это противоречие так: «Англия – как семья. Её нельзя не любить, но жить с ней невозможно». Собственной семьи этот, деликатно выражаясь, принципиальный холостяк не имел. Но однажды был всё-таки женат: оказавшись в 1935 году в Берлине, он заключил фиктивный брак с дочерью Томаса Манна Эрикой, чтобы она могла легально покинуть фашистскую Германию.
В предисловии к сборнику Иосифа Бродского, поэта, с которым его связывали взаимное уважение и творческая близость, Оден писал: «От стихотворения следует требовать двух вещей. Во-первых, оно должно делать честь языку, на котором написано. Во-вторых, должно придавать реальности дополнительный смысл».

РАЗДЕЛ

Он был беспристрастен, когда приступил к задаче
Раздела чужой земли, объективен, тем паче,
Что здесь не бывал, пока местные племена
Не дошли во вражде до предела, за которым –
                                         война.
«Время – молнировал Лондон – исчерпано. С этой даты
Завершены компромиссы и все дебаты.
Раздел – единственный выход, по возможности –
                                         пополам.
Вице-король считает (читайте его посланья),
Что следует воздержаться от явного с ним свиданья.
Итак, жильё подготовлено. Также приданы вам
Консультанты: один – мусульманин, другой – индус.
Впрочем, во всём полагайтесь на собственный вкус».


Его особняк, утонувший в цветах акации,
День и ночь охранялся во избежание акции
Террористов, а он дни и ночи решал
Судьбы многих мильонов. Статистический материал
Был безнадежно стар, а карты явно фальшивы,
Но время есть время: на проверки и коррективы
Его не осталось, к тому же, ужасный зной
И несваренье желудка, вызванное жарой.
И всё же за семь недель удалось уложиться. Страна –
К худу, к добру ли – оказалась разделена.


Он вернулся домой. За делами забыл это дело.
Ну, а что до желанья посетить регион раздела,
То, как сам он обмолвился в клубе, жить ему ещё не        
                                           надоело.

ПРОЗАИК

Надев таланта пышные одежды,
По-своему чудит любой поэт:
Вон тот – гроза, и не глаза, а вежды,
Тот умер юным, тот страдал сто лет,
Тот рвётся в бой... Но ты, создатель прозы,
Умей смирять мальчишеский задор,
Не принимая вычурные позы,
Не привлекая простодушный взор.


Ты двигайся вперёд путём тернистым,
Будь неказистым, не боясь потерь:
Средь грязных – грязным, среди чистых – чистым;


И то, и это на себя примерь –
Так ты раздоры мира, может быть,
Сумеешь, примерившись, примирить.

КОМПОЗИТОР

Искусство суть искусство перевода,
Нелепый слепок правды, парафраз:
Художник тщится в холст вместить природу,
Поэт – составить истину из фраз.


Но – пропасть между созданным и данным.
Читатель, зритель – мост через неё.
Лишь музыка порывом первозданным
Врывается не в быт, но в бытиё.


До позвонков, до подколенных впадин
Нас потрясти мелодии дано.
Мир суетлив, туманен, безотраден,


И только ноты градом виноградин
Спасают всех, даруя всем равно
Прощенье на прощанье, как вино.

СЛОВА

Дай имя каждой вещи – и готов
Весь мир в его обличье настоящем.
Нет для обмана специальных слов:
Враньё не в разговоре – в говорящем.
При стройности лексических рядов,
При подлежащем в месте надлежащем,
При верности залогов и родов
Мы суть и в тарабарщине обрящем.


Но весь уйдя в словесную игру,
Перебирая рифмы-погремушки,
Я неизбежно сущность перевру –


Нелепый, словно пахарь на опушке,
Вообразивший, что хлебнув из кружки,
Испил бокал на рыцарском пиру.

РЕМБО

Глухие ночи. Зданий этажи.
Ужасные попутчики. Вокзалы...
Он был дитя, и красноречье лжи
В нём на морозе пламенем вскипало.
Все чувства, все имевшиеся пять
Распались от пристрастья к алкоголю.
Забыть бы, да и век не вспоминать,
Уйти от песен, слабости и боли.


Метания – мальчишество. Талант
И склонность к рифмам – род дурной болезни.
Начнём с начала, отгоняя дрожь...


Он в Африке теперь негоциант
И думает: «как лучше? что полезней?».
И эта правда пагубней, чем ложь.

ПЕСНЯ ЛЮДОЕДОВ

Ты, малыш, забавный малый!
Отошёл бы ты, пожалуй,
     Без обид.
Ну-ка, марш, бегом к мамаше!
На дороге стоя нашей,
     Будешь бит.


Ты испорчен болтовнёю
Про любовь и всё такое.
     Бабий бред!
Жизнь – лишь то, чем живы все мы,
А не песня, не поэма,
     Не сонет.


Мы таких уже видали.
Не таких ещё едали
     Наши рты!
Победит не добродетель,
А всего лишь победитель –
     Ох, не ты...
Всё равно – за правду в драку?
До чего же ты, однако,
      Смел и глуп!
День окончен. Мрак сгустился.
Пожалеешь, что родился!
      Хруп-хруп-хруп.

ЛЕНИВЫЕ КОРОЛИ

По торжественным дням их вывозили на
Всеобщее обозрение, что-то вроде парада:
Волосы схвачены обручем, а во главе кавалькады –
Белый священный буйвол... Как им шли имена,
Доставшиеся от предков, а именно: Хариберт,
Хлодвиг и Меровей, Гонтрамн и Дагоберт!


Сплошь королевская кровь! (И в некотором                                              
количестве –                                                  
Кровь языческих чудищ, при чьём безраздельном      
                                       владычестве
Возросло государство франков, зависящее и теперь
От этого покровительства – при всём своём 
                                                      католичестве).


Все понимали, конечно, какую большую меру
Здесь составляет театр, не сомневаясь, к примеру,
Что главная роль – у епископа или палатного мэра,
И что покойный Гримвальд, нарушивший было как-то
Этот порядок, почил от отсутствия такта.


...Итак, весь день до заката они продолжали
                                         движенье
Под звуки военного рога, под шелест знамён
На свежем ветру, под восторженный ропот народа.
Но падала тьма, словно занавес пятого акта,
И их запирали под стражей в наследном поместье,
Где на корню пресекали любые побеги
Мыслей о сговоре с кем-нибудь или побеге –


Лишь иногда разрешали ставить кручёные
Подписи под указами, взамен поставляя дам,
Мясо и пиво; по неписанному контракту
Они умирали от этого к двадцати, в основном, годам...


Ну чем тебе не политические заключённые!

ПЕСНЯ ДЬЯВОЛА

Осознав, что соблазны, сколь ни разнообразны,
Сообразны текущему дню,
Перешёл я от мистики к современной стилистике –
Так сказать, изменяю меню.
    Раньше речи прелестные
    Плёл я, души дразня:
    «Жизнь безгрешная – пресная,
    Грех – исполнен огня...»


Но, презрев Проведение, вы итог проведения
Блицопроса признали судьбой,
И теперь мне достаточно перед честью остаточной
Лишь презрительно дёрнуть губой:
    «Приличья – неприличность,
    Занудство и т.п.
    Реализуйся, личность,
    Втроем на канапе!


Поприветствов даму, действуй честно и прямо,
Стыд – невроз и вообще моветон.
Все запреты подложны. Если хочешь, то можно.
Исполненье желаний – закон.
    Сущность жизни – гулянки
    В наркоте и питье.
    Ты ж в своём ЭГОбанке
    Самый крупный рантье!


Над свободою воли понатешимся вволю.
Вера – фраза, а не аргумент.
В сущности мотиваций нам помог разобраться
Независимый эксперимент.
    У нас ведь демократия,
    И мы ей не враги.
Захочется – укради и,
Пожалуйста, солги!


Не обязан, не должен, ни копейки не должен,
Ты – разящий карающий меч.
На погибель людишки набегают вприпрыжку,
Чтоб тебя наколоть и нажечь.
Твоё ведь – не чужое,
И есть различье меж
Толпою и тобою –
Кромсай, руби и режь!


Если ж в схватке звериной образ твой образиной
Вдруг покажется, имидж губя, –
Вновь свободная пресса ради мира-прогресса
Светлым ангелом слепит тебя.
    Одеть в орла синицу бы –
    Задорого продашь.
    Не принципы на принципы,
    А башли – баш на баш!


...Ты решил, дуралей, что с тобой всё о’кей,
Что фортуну ты взял в оборот,
Не поняв, дурачок, что попал на крючок,
Стал лишь кодом от адских ворот.
    Думай что хочешь, выско -
    чка, уже близок срок.
    Мне опостылел до визга
    Долбанный ваш мирок!»

АВГУСТ, 1968

По-людоедски людоед
Достиг чудовищных побед,
Но суть его нечеловечья
С людской несовместима речью:
Топча захваченную твердь,
Неся отчаянье и смерть,
Он марширует, руки в боки,
Чушь лепеча на воляпюке.

……………………………………

«Слезай! – седока урезонивал сидень, –
Куда ты собрался, а паче – к чему?
Нет в дальней юдоли раздолья и доли,
Лишь лежбище смерти в зловонном дыму!»


«Представь-ка, – трусящему трусящий молвил, –
Что сумрак укроет коварные рвы,
Границы размажет – и кто тогда сможет
На ощупь гранит отличить от травы?»


«Ты хочешь, – за конника взялся законник, –
Ту птицу увидеть в расщелинах тьмы?
Она – это признак, что ты уже призрак:
Весь в пятнах проказы, в бубонах чумы!»


«Отсюда» – седок отвернулся от сидня.
«Я смог бы» – о трусящем вспомнил трусящий.
«Ты сам!» – обернулся к законнику конник –
И цокот всё дальше, всё глуше, всё чаще...
                   
                                         Перевёл с английского Николай ГОЛЬ