Skip navigation.
Home
Связь времён

Навигация
Home

Мария Галина

Мария Семеновна  ГАЛИНА, Москва. Родилась в Калинине. Окончила Одесский государственный университет, кандидат биологических наук. С 1995 года – профессиональный литератор, автор нескольких книг стихов и прозы, в числе которых книга новых стихов «Письма водяных девочек», New York, Ailuros Publishing, 2012. Лауреат поэтических премий “Anthologia”, “Московский счет” и “Киевские лавры”. 
 
 

2012-Галина, Мария


  ЛЮДЕЙ  ВСЁ  МУЧАЕТ  ВОПРОС…

*   *   *
нужно только потерпеть и вести себя хорошо
и через какое-то время
Всё наладится само собой,
это временное такое состояние,
что-то вроде затяжной болезни,
которая вылечивается, если
правильно питаться
делать зарядку,
пить витамины,
вести себе хорошо,
и через несколько лет правильного режима
всё станет, как прежде:
упругая кожа,
прочные кости,
зрение единица,
будущее.
ведь не может быть, чтобы
мир был устроен
настолько несправедливо,
учитывая, что я почти всё время
вела себя хорошо,
правильно питалась,
училась на «хорошо» и «отлично»,
не злоупотребляла алкоголем,
пила витамины,
никому не делала плохо.
Я думаю, это пройдет
Ведь не может быть, чтобы
чтобы эта болезнь была неизлечима,
смертельна.









 *   *   *
Север есть везде, даже на крайнем юге,
над полярной шапкой – кольцо зеленого света,
обозначающее края временнóй воронки,
куда еще не ступил ни один отважный.
лишь космонавты, свешиваясь с орбиты
различают нечеловечески острым зреньем
все игрушки, маленькие предметы,
все оловянные, деревянные самолеты,
в синей обложке книжку «Два капитана».

улыбается бабушка,
Генриетта
машет рукой (очки опять потеряла).

ширится кольцо холодного света,
постепенно поглощая всё остальное  –
города с рассыпающимися огнями,
культтовары, райздравы, потребсоюзы.

Север – место, где всё сохраняется вечно,
все консервы добросовестных экспедиций,
все тетради Амундсена и Пири.

все собаки, убитые для науки,
как живые встали, машут хвостами,
вот, впряглись в постромки и по торосам
тянут нарты, торопятся к горизонту.
в синем море кит играет голубобокий,
мамонтенок Дима трубит, задирая хобот
к светлому небу.

если долго глядеть с орбиты в эту воронку,
начинаешь видеть всё в настоящем свете,
видишь Север везде, даже на крайнем юге,
даже дома, по возвращении, окруженный
теплыми, улыбающимися, живыми.это место, куда ушли все грозные чукчи
с окровавленными ножами,
пухлые иннуиты,
печальные бармаглоты.
ДВА  РОЖДЕСТВЕНСКИХ  СТИХОТВОРЕНИЯ

1
внутри себя
обрушиваясь в заснеженные города
за руку переводя самого себя через мост
за которым ничего нет
где ни одна сволочь не подойдет
к плачущему в темноте
не обнимет не скажет ты не один
подыши мне пожалуйста здесь и здесь
оттого и
он постепенно забывает человеческую речь,
языческие языки
приходится ему погружаться в придонные донные слои
в светящую слизь маленьких существ
новогодних цепных гирлянд отрастивших глаза и рты
ты плывешь у дна
ты говоришь вот я, твоя, совершенно одна
плачем отворяющая врата
замыкающиеся в темноте

но в конце концов подходит к тебе не та
не те…
2
ты/я/он не плачь в темноте
над холодной землей летя
беззащитны как эти/те
каждый будет как бы дитя
черно-белой мучной зимой
с огоньками в складке одной

стеклянистый древесный лес
с неба сыплется порошок
хоть еловый а всё же крест
выпьем что ли на посошок
вышло времени нам в обрез
это очень нехорошо
черноватый стеклянный лес
раскрошившийся бурый лист
хромоногий седой лис
мокрый глаз и холодный нос
ты/я плачет и видит сны
запеленатый в темноту
руки-ноги лежат тесны
высыхает язык во рту
но однажды приснится сон
что выпрастывается из пелен

кто подаст хоть какой знак
тот и станет ему мать
вот лежит он спеленат/наг
вот устал он кричать/звать
выходя из пелен/тел
разевая кружок рта

но приходят всегда не те,
не та. 

*   *   *
Ходит он во фраке, в котелке,
с тросточкой в руке,
но не по земле, а по реке
где-то между бакеном и плесом.
там его видали с катерка,
а еще – вблизи – два рыбака
впрочем, с этих что возьмешь, пока
их не протрезвили для допроса…

В лавку керосин не подвезли,
саранча снимается с земли,
спичек нет и соли,
но старухи, стоя за мукой,
спорят исключительно на кой
ходит он холодною рекой,
в круглой шляпе, с палочкой такой, –
шамашедший, что ли…

В небе среди бела дня видна
в трещинах багровая луна,
третий день на трассе тишина,
зарево встает за дальним лесом,
мыла не достать и папирос,
но людей всё мучает вопрос,
почему он посещает нас,
перед ледоставом, в эту стынь,
по воде, как посуху, прикинь,
где-то между бакеном и плесом.


*   *   *
Эту слизь нашли на младшем брате,
Она залепила ему глаза и уши,
С тех пор он ведет себя не так, как раньше:
Прорицает конец света, не узнает маму.
Конец света и правда не за горами:
По ночам восходит второе солнце,
Но, несмотря на природные катаклизмы,
Люди исключительно вежливы друг с другом.
Маму и правда узнать трудно,
У нее отросли рога и хвостик,
Но мы ее всё равно любим,
Потому что главное – это сердце.
Когда нам придется оставить эти
Бедные дома и уйти отсюда,
Нам нетрудно будет это сделать,
всё, что мы видим здесь, так изменилось.
Это уже, в сущности, не наша родина,
Наша родина где-то в другом месте,
За этими болотами, клубящимися туманом,
За этими лесами, по вечерам разговаривающими с нами
Такими удивленными голосами…