Skip navigation.
Home
Связь времён

Навигация
Home

2022-2023-КАЦОВ, Геннадий

«… мир был создан первым сумасшедшим»

* * *
совсем недолго ждать – пройдёт и это,
и шелестящей чешуёй дорожной
(как жаль!) вольётся в лету бабье лето,
вплывая красно-рыжим осторожно

ножом хрустальным луч пронзит хрусталик,
пока глаголом лжёт температура:
zed-неприятель sed – и lex представит,
что он, как это нынче в моде, дура

длинней ножей ночь станет, день короче –
короче говоря, помалу майна,
по вере вира: ты свернись в комочек,
дождись, когда с небес посыплет манна

тебе ли, олуху, не знать, чем сердце
и печень успокоятся? тебе ли
без страха и упрёка домоседу
искать то пятый угол, то свой берег

придёт зима – и отморозишь палец,
себя зачёркивая в снежной стуже, -
так солнечное масло выкипает,
под ливнем пузырясь в осенней луже

* * *
ко всему привыкаешь, и к погибшим – тоже,
а ещё быстрей, если сам из убитых:
наверху встречает, как всех прочих, боже,
протянув ладонь, смотрит с мрачным видом

он сидит, сутулясь, на своём престоле – 
ни сирен, ни взрывов, сад в цветущих вишнях:
«кто был другом детства? как учился в школе?» -
задаёт вопросы важные всевышний

небосвод бескрайний, облаков в помине
не бывало, птицы на ветвях щебечут…
«я родился, вырос, умер в украине,
ибо был смертельно пулей изувечен»

бог вписал куда-то числами чего-то,
почесал в затылке, тыловая крыса:
«ты, небось, убит был, – смотрит, – не в живот ли?» –
и на мой «так точно», как-то мигом скис он

объяснил: с утра, мол, все с пробитым брюхом
прут без передыху, как в плохом театре –
ком кишок наружу, стынет кровь на брюках,
и плевать, укроп кто, либо кто из ватных

«перед богом, знаешь, вы ведь все едины!
не для смерти в войнах столько лет растили:
кто погиб, геройски пав за украину,
кто туда погибнуть вышел из россии –

нет невиноватых!» – как физрук мальчишек,
отчитал всевышний за изъяны в судьбах…
на земле нет правды – нет её и выше,
коли быть над схваткой, всем судьёй, по сути

* * *
мир худее в наши времена
с каждым днём – жиган, продажный выжига:
даже если не твоя война,
всё равно усохнешь, вряд ли выживешь

привыкаешь: время делит блиц
жизни на своих и неприятеля –
быт без гаубиц и без убийц
не представить в этих обстоятельствах

часть пространства ночью – хрупкий неф,
охраняемый мотоколоннами:
днепр куинджи – обнажёный нерв
с репродукции, заснятой дронами

речь воды проточной не про то,
чем душа под душем успокоится –
накрывает мировой потоп
так, как не напишут в жёстких комиксах

поднимая средний палец, шлёшь
крейсер и команду всю «идитенах!»,
лишь бы убер алес ни за грош
их туда доставил без водителя

явь воронки – там, где стол был яств –
залповым огнём из севастополя…
ясень у меня спросил, ветвясь:
«что б отсёк ты топором у тополя?»

* * *
месть без сна рядом с местным снарядом и
инны насмерть разорваны минами:
два народа, меняясь нарядами,
неминуемо с постными минами

по засыпанному толью толику,
как по танькам, проехали танками –
джин расстрелян за то, что был с тоником,
он в бутылку вернулся останками

все олеси задушены лесками,
орки перестарались с тарасами…
киев, сумы, чернигов – полесье ли?
расияне – не высшая раса ли?

бог всем дан: путь богданами выложен
да маслично маричками марево –
их язык от отчаянья выражен,
будто принадлежит раскумаренным

где слова друг на друга словянами,
и глаголы рождаются голыми:
в цинках трупы лежат оловянные –
не пошло на солдат много олова

не вернутся олэны из плена, не
васылям упокоенным лето их –
месть теперь унесёт поколения,
и как жить, как же жить после этого

* * *
в этом году, в этом аду, да ещё умирать –
самое время, премия прямо для мертвецов;
жизнь – кинозал: киноэкран, кресла и мрак,
фильм для детей, для матерей и погибших отцов

в нём есть сюжет: где-то пожар, в странной из стран,
где-то бои, там не свои, и в одной из атак
в правом углу тлеющий вглубь задымился экран,
да резко встал, в зал выпадая, пылающий танк

долгий удар гусениц в пол, гусениц лязг,
башню снесло, покатило по первым, по задним рядам
как ни сиди, как ты ни встань, как ты ни ляг –
смерть, по цене за билет, дар отберёт, что был дан

пахнет соляркой, жареным мясом, последней бедой –
там-то война, столько убитых, а нам здесь за что?
в зале возня, голос командный, похоже на дойч,
или на русский – и очередями палят из-за штор

крики и кровь, всюду попкорн, осела стена,
виден за ней в ржавых руинах знакомый квартал 
города – здесь не должно быть бомбежки, какая война?!
кто перепутал? – ведь там быть должно, быть должно где-то там

но не укрыться… кто ж, заходя в кинозал, был готов,
что пуля-дура заморская строго сюда залетит,
и кто бы ни победил – расстреляют в итоге за то,
что, кто бы ни проиграл, в результате себя победит


* * *
когда с последним залпом хаймарса война завершится,
земля всё так же будет стоять на трёх ковбоях,
«танец маленьких лебедей» объявят в российской столице,
вместо байрактара в воздух поднимется мирный боинг

у киевской лавры сбросят штандарты врагов и знамёна,
встретят горилкой тех, кто вернулся из боя, из плена,
ветераны подтянутся к бару и вспомнят всех поимённо:
супергероев из марвел, но прежде всего – супермена

в тылу он томился, ленд-лиза ждал, будто манны небесной,
недолго надеялся, что ввп их окажется в коме,
потом плащ расправил и сориентировался по месту –
он так поступил, как и должно герою из dc comics

ракетой по небу летел в красно-жовто-блакiтном костюме
и, как в джиу-джитсу, ударил коленом по складу в джанкое –
тотчас депутаты вошли в дикий раж в государственной думе,
представив себе: супермен не оставит госдуму в покое 

и по новофёдоровке, по её боевым самолетам
так хуком заехал, что следом взорвалось в далёком гвардейском,
ну, там, где был штаб, как известно, у них черноморского флота –
тут сообразили в кремле, что их будут мочить не по-детски

аэс зону демилитаризовав без труда в запорожье,
он начал атаку с артёмовска, выйдя бесшумно к бахмуту –
там встретил министра шойгу, врезал звонко министру по роже,
досталось ещё генералам, ещё там досталось кому-то

он вывез зерно из одессы, из плена – героев азова,
затем полетал над россией и дал соловьёву по уху,
за нос потаскал симоньян и нашёл под столом с. лаврова,
что прятался в миде – его раздавил, как осеннюю муху

и в бункер влетел супермен, где с полгода кощей жил владимир –
от страха владимир сидел на яйце и кололся иголкой,
понятное дело, он стал сомневаться, что непобедимый,
что хоть для своих он король, но, как тварь, и дрожащий, и голый

тотчас супермен чётко вспомнил священный наказ президента:
«ты наша гиперзвуковая надежда, – сказал ему байден, –
убей супостатов, от v нас избавь и зловредного zeта!
неси в зомбо-массы культуру, как нам заповедовал байрон…»

удачно подсечку провёл супермен – и свалился владимир,
он пробовал вспомнить крутые приёмы из секции самбо,
но всё ж справедливости руки и ноги его находили,
и мысль «вот же падла, медведев!» добила его тихой сапой

к тому ж, спайдермен, звёздный лорд, все герои из комиксов марвел
пришли супермену на помощь, честя нечисть, вплоть до пескова,
как классики и завещали: уитмен, о’генри и мелвилл, –
за что, в день победы, до дна севен-ап выпьем и кока-колу

так было покончено с мордором, зомби исчезли с рассветом,
и орден «за мужнiсть» носил супермен на глазах таймс-сквера
во славу шевченко, жадана, кабанова – всех украинских поэтов!
а кто к ним приходит со злом и мечом, тот закончит прескверно

* * *
война, как повод для теодицеи:
короткий век не помнит ничего –
сегодня всякий, став наземной целью,
в своём лице есть средство пво

судьба – предмет, и по нему экзамен
нередко принимает генерал:
ты посылаешь на врага гекзаметр
и в позвоночник высадишь герань

жизнь проводя на фоне общей бойни,
не дуло поднесёшь к сухому рту,
а словно самородок, с колокольни,
приладив крылья, прыгаешь в мечту

встаёшь с утра – как бы чего не вышло!
ложишься спать, как в бункер, до утра –
меня без цели вылепил всевышний,
скорей всего, на риск свой и на страх

простые правила – им жестко следуй:
съешь завтрак сам, хоть через не могу!
в обед скупой слезой делись с соседом,
отдай на ужин приговор врагу

мы вышли все из маминой из спальни,
чтоб отражаться в зеркалах витрин:
смерть – мрак в пустом футляре готовальни,
где бархатом обитый лабиринт

отдашь коня за дедову победу,
накажешь внукам жить-не-горевать:
в глубокой шахте спрятана ракета –
и ей известно, в чём ты виноват

* * *
лето – время года бесконечное
в детстве: с пацанами днём на озере,
да толпой на электричке вечером
зайцами до бучи или ворзеля

школьные каникулы – свобода от
тренажёрных залов и родителей,
«лиг оф леджент» на фиг не работает
и в гробу все сериалы видели

солнце, воздух, воля, жизнь наладилась, 
мама с папой в трансе – дело плёвое:
в детстве тех, кто в сливках, в шоколаде ли,
без труда одной уложишь левою

в старших классах, подружившись с кармой,
попивал и белое, и красное;
после выпускного, перед армией,
стал мужчиной с бывшей одноклассницей…

я родился в киеве, издания
две тысячи третьего, любим;
жизнь проста – в июле на задании
я был пулей в голову убит

* * *
век позапрошлый… за обидный тон
обидчик отвечает на дуэли:
честь выше жизни! и последний стон –
во славу духа в отходящем теле 

век прошлый… пусть ты стал одной из жертв,
вслух не задав вопрос: «где брат твой, каин?» –
тот потому в тот век герой уже,
что был не палачом, не вертухаем

век нынешний, чья лисья хитреца
не скроет волчий каннибальский норов:
войны не видеть – участь подлеца
с возможностью стать лучшим среди орок

* * *
конфетный призрак вольфганг амадей
на поле с черепами верещагин
плохого поведения модель
по подиуму бродит мелким шагом

на площади приветствуешь «хай, марк!»
две фрески в метрополитен шагала
дуэль меж «искандером» и himars
в руинах вход в ближайшую шамбалу

над баром день-деньской горит неон
герой pulp fiction пьёт за тарантино
мать видит трупы на ю-туб «не он»
вслух громко всхлипнет вдруг увидев сына 

ещё июль ритм держит метроном
соединяя город и деревню
дрон облетает двор оставив в нём
с убитым принцем мёртвую царевну
 
всё связано где запад там восток
ведь мир был создан первым сумасшедшим
грядущее нам целится в висок
и нажимает на курок в прошедшем

* * *
он был чем историчней, тем глобальнее –
всегда, с поправкой на реинкарнацию:
то одиссеем в хрень девятибальную,
ушедшим за моря в спецоперацию

то фараоном, что по морю красному,
преследовал евреев моисеевых,
а то татар-монголом – пид@расами,
в славянок всё разумное посеявших

видать, в одной из жизней был он гитлером,
что значит, для своих – капризным лапочкой,
веганом, пьющим соки в сутки литрами, 
собак выгуливающим в гестапочках

иосифом, в другой из жизней, с талией
ален делона, но в военном кителе,
с такими, всем на зависть, гениталиями,
каких с тех пор нет ни в москве, ни в питере

он был в последней жизни собирателем
земель, как энтомолог – праздных бабочек,
как спецслужбист – полония и радия,
и как канеттофил – консервных баночек…

антихрист жив, и ни к чему рыдания: 
лицом всех ставит к стенке – что логичнее?
разрушит и европу, и британию,
но ничего, как говорится, личного

метампсихоз, никем не победимое
сансары колесо электрошоковое – 
и фюрер вновь в «медузе»1  мать родимую
в картине франца узнаёт фон штука
_____________________________
1Гитлер узнал свою мать на одной из картин Франца фон Штука «Медуза».

* * *
искать и находить в развалинах слова,
то, что осталось в них, произнести осталось:
от лисичанска часть, треть в имени славянск,
да половина, слава богу, от полтавы

от сколково осколки, от москвы – фрегат,
который сбился с курска и пошёл маршрутом
на х: в херсон, в ходессу, хоть в халининград,
поскольку х – везде (не z, но тоже круто!)

разбомбленный словарь – добыча воронья,
в кружке последней ю в «люблю» зияет рана, 
ведь я – о, ё-моё! – моё живое я,
как клара, у которой карл украл кораллы

все буквы умерли и нечего сказать –
лишь кариес во рту да тишина музея,
и оттого «россия-чемодан-вокзал» 
беззвучней, чем «россия-лета-лорелея»