К 125-летию со дня рождения Владислава Ходасевича

                                                                         Елена ЕЛАГИНА

                                                                      ТРЕЗВАЯ ЗРЕЛОСТЬ

На вопросы литературоведа отвечает автор первой биографии  Владислава Ходасевича Валерий ШУБИНСКИЙ.

                                                                

Владислав Ходасевич: чающий и говорящий (подарочное издание). – Вита Нова, 2011. – 720 с. – 1100 экз.

Елена Елагина. По сути дела, это первая выходящая в России биография Ходасевича. По предыдущим вашим книгам знаю, как дотошно вы работаете с источниками. В какой степени вашу книгу можно отнести – неформально, по подходу к делу и текстологическому оформлению – к академическому изданию, а в какой – к массовому?
Валерий Шубинский. – Это не только российская, а вообще первая биография Ходасевича. Более того, первая монографическая книга о Ходасевиче, выходящая в России, не считая небольшой книжки     И. Сурат о его пушкиноведческих штудиях. Однако моя книга – не академический труд. Хотя из всех написанных мной биографий эта, наверное, самая фактологически основательная. По крайней мере я к
тому стремился в меру своей квалификации.
Е.Е. – Петербургское издательство «Вита Нова» выпускает в основном роскошные подарочные издания. Ваша новая книга в том же ряду? Кто из художников ее оформлял? Много ли в ней иконографического материала?
В.Ш.– Иллюстративным материалом занимался Виктор Наумов, известный коллекционер. Даже в сравнении с другими изданиями «Вита Новы» книга обильно иллюстрирована и многие материалы эксклюзивны.
Е.Е.– Какими источниками пользовались на этот раз? Назовите хотя бы
основные. Довелось ли работать с архивами?
В.Ш.– Думаю, перечислять опубликованные источники не стоит – их слишком много. Из шести или семи архивов, в которых я работал, в первую очередь стоит указать Российский государственный архив литературы и искусства в Москве, где есть особый фонд Ходасевича. Значительная часть хранящихся там материалов, в частности писем, не опубликована.
Е.Е.– Чем примечательна биография Ходасевича? Известно, что человек он был не только необыкновенно зоркий, но и чрезвычайно желчный. Открыли ли в процессе работы что-то для себя совершенно неожиданное?
В.Ш.–«Ядовитость» Ходасевича, как и подчеркнутая мужественность, «конквистадорство» Гумилева, была, на мой взгляд, формой самозащиты хрупкого, уязвимого человека. Поэт – вообще обычно уязвимое существо. Судьба Ходасевича – это спор человека и художника. Художника, который то презирает «земной жребий», то завидует ему, то пытается его для себя принять… Это, кстати, и один из центральных мотивов его творчества.
    Есть и другие важные аспекты, касающиеся, например, политики. Путь Ходасевича в этой области был очень сложен, извилист: в какой-то момент он сочувствовал Советам, потом оказывался в оппозиции слева (отвергал НЭП!), потом – в очень правом, «белогвардейском» лагере. Это всё нуждается в понимании, истолковании…     Что оказалось для меня новым? Например, некоторые аспекты взаимоотношений Ходасевича с советской литературой в последние годы его жизни.
Е.Е.– Какое место в русской поэзии, на ваш взгляд, занимает Ходасевич? Чем он ее обогатил? Есть ли что-то особо «ходасевичское», по чему можно сразу определить его авторство?
В.Ш.– Современники высоко ценили Ходасевича, но зачастую видели в нем архаиста. Между тем он – через голову многих радикальных новаторов – прорывается в будущее литературы, в нашу эпоху. Сочетание рациональности, классических стиховых форм с экспрессией, с остранением… Это очень приблизительное определение того, что связано для нас с Ходасевичем, что неощутимо присутствует в нашей поэзии, в нашем языке.
Е.Е.– Ходасевич был не только замечательным поэтом, но и превосходным критиком. Как бы вы определили его стиль работы в этой ипостаси?
В.Ш.– Он был требователен к другим, как и к себе. Но в том, что касается общих тенденций развития литературы, он был более зорок, чем при оценке отдельных авторов и текстов. Полная
противоположность Гумилеву.
Е.Е.– А каков современный читатель Ходасевича? И есть ли он? Как вы его себе представляете? Или же это поэт для поэтов?
В.Ш.– Ходасевич – поэт достаточно «демократичный», чтение его стихов не требует, как правило, каких-то уникальных навыков и познаний. Но читателю нравится самоотождествляться с лирическим героем, и при этом он, естественно, хочет ощущать себя красивым, романтичным, эффектным, а не «желто-серым, полуседым». Поэтому, к примеру, у Гумилева, Есенина, Цветаевой читателей больше. В то же время Ходасевичу чужда жалость к себе, чуждо упоение своей слабостью. Я бы сказал, что он – поэт мужественной и трезвой зрелости. Но это не значит, что среди его почитателей не может быть очень молодых людей.
Е.Е.– Заслонила ли Владю наша великая «квадрига» (Мандельштам, Пастернак, Ахматова, Цветаева)? Или со временем он сумел (а может,
еще сумеет) выйти из их тени?
В.Ш.– «Квадрига» – совершенно искусственный конструкт: из десяти с лишним больших поэтов Серебряного века выбрали четверых и канонизировали. Ходасевич в эту четверку не попал по комплексу случайных причин. Например, одним из источников, по которым знакомились шестидесятники с Серебряным веком, стали мемуары Эренбурга, а с ним у Ходасевича были, так уж получилось, очень плохие отношения. Надеюсь, для современной молодежи никакой «квадриги» уже нет, а есть более многочисленный ряд.
Е.Е.– Достоин ли Ходасевич места в школьной программе?
В.Ш.– Достоин, конечно, но не думаю, что это так уж важно. Изучение стихов в школе может иметь и обратный эффект.
Е.Е.– Невозможно не задать и сугубо петербургские вопросы. Владислав Фелицианович – москвич, а есть ли особые петербургские места, связанные с его жизнью? И насколько возможна экскурсия «Ходасевич в Петербурге-Петрограде»?
В.Ш.– Такая экскурсия непременно включала бы Дом искусств на Мойке, где Ходасевич жил, квартиру Горького на Кронверкском, где он часто бывал (думаю, все помнят его прекрасное стихотворение «Деревья Кронверкского сада/Под ветром буйно шелестят…»?), салон Наппельбаумов на углу Невского и Литейного, где произошло его судьбоносное знакомство с многолетней спутницей – Ниной Берберовой…
                                                                                                                                                                                                                         «Литературная газета», №21 за  2011 г.