Skip navigation.
Home
Связь времён

Навигация
Home

Игорь МИХАЛЕВИЧ-КАПЛАН, Филадельфия

Игорь Михалевич-Каплан


Поэт, прозаик, переводчик, издатель. Родился в Туркменистане. Вырос во Львове. На Западе с 1979 года. Главный редактор литературного ежегодника и издательства "Побережье". Автор шести книг. Стихи, проза и переводы вошли в антологии и коллективные сборники: "Триада", 1996; "Строфы века-II. Мировая поэзия в русских переводах ХХ века", М., 1998; "Библейские мотивы в русской лирике ХХ века", Киев, 2005; "Современные русские поэты", М., 2006, "Антология русско-еврейской литературы двух столетий (1801-2001)", на англ. языке, Лондон - Нью-Йорк, 2007; "Украина. Русская поэзия. ХХ век", Киев, 2008 и т.д. Печатается в литературных журналах и альманахах России, Украины, Англии, Дании, США, Канады, Германии, Израиля и др.

2012-Михалевич-Каплан, Игорь

*   *   *
Милая, ты взгляни на Париж!
Будут тысячи крыш
отражать те слова
светом желтого дня.
Этого города нет без тебя.
Ты – Париж для меня.
И походка твоя –
линий тела игра,
сквозь решетки видна
в Люксембургском саду.
Я с судьбой по Парижу иду.


               *   *   *
Мы в кафе на реке,
лодки на волне,
в зрачках – паруса,
рыбаки у пирса.

Птицы падают с небес,
облако бежит как бес.
Платье от цветов рябит,
Поцелуй вином разлит.

Солнце плавит тело.
Лето, лето, лето...
Рыба дышит в сетях.
Где же бродит ветер?


               *   *   *
Желтый ветер вьюжит листья.
Голых веток черные распутья,
как антенны, ловят звуки:
тихий шепот разговоров.

Твои мысли меня будят –
будет время, будут дни.
На дворе лишь ты и вечер,
что пришли ко мне на встречу.


             *   *   *
Птица сидела на ветке.
Ветка качалась от ветра.
Ветер спускался с горы.
Гора поднималась в небо.
Над небом висело солнце.

Ветка, гора и птица
сторожили гнездо...


              *   *   *
Ветра дыханье порыв
В кронах зеленых деревьев:
Листья шумят и шумят,
Создав тишину на свете.

В роще дорожка спешит
Вперед, где светлые тени,
Луг тонкой ниткою сшит
Клювами аистов белых.

Неслышны звуки шагов,
Прошлое прячется где-то,
Сонное солнце в холмах,
Тает в воде на рассвете.

 
            *   *   *
                         Марине Гарбер
Мастер жизни и смерти,
Я из глины был создан Тобой,
Обожжен на жаровне вселенской,
Отшлифован добрейшей рукой.
Подарил Ты мне дни при рожденье, –
Золотого дождя омовенье.
Что внутри у меня?
Есть зерно –
Семя колен, –
                 двенадцать племен,
                               что судьбой мне дано.
Что написано мне на челе?
Все пути исходить по земле.


ПОГОНЯ

И опять весенний ветер
освежает памяти грусть.
Кони-вихри галопом, навстречу –
под копытами детства луг.
Мне бы снова взлететь на мустанга,
снять узду с необъезженных чувств,
год прошедший забыть,
как усталость.
Шпоры в погоне – обманчивый друг.
На поводьях судьбы
стал жокеем азарта.
Гривой очерчен вдали горизонт.
Под мальчишеский посвист
лоснятся от пота бока жеребца.
У дороги  –
всегда предсказания тайны.
Я не жду,
я опять в стременах.



ЖЕЛТАЯ АКВАРЕЛЬ

                                       Белле Ахмадулиной
Черной росписью глаз
в зенит опрокинута челка.
Боли зыбь меж зрачков,
будто в линзах песочных часов,
где время наследством сочится.
Белой одежды
тканые мольбы
цвета близких имен.
Шепот желтой разлуки –
Ваш автограф
и Ваш приговор.
                                        1995




             *   *   *
Твое дивное имя – Мария –
плывет по реке моей жизни
млечным путем стихии.
В чистой воде водопада
струятся тысячи мыслей,
которые ты породила.
Повторяю его бесконечно,
словно бессмертное слово,
заклинанье древнего рода –
имя твое, как мое достоянье
– имя матери –
       сердце мое больное,
                        после ухода…


ИЗ ЦИКЛА «АДРЕСА»

Когда я смотрю 
из окна своего дома 
на улицу 
и вижу нищего 
на углу перекрестка, 
я хочу распахнуть двери
и пригласить его к себе.

Но почему-то этого не делаю.

Просто иду по улице,
где лица людей мне знакомы,
как в старом семейном альбоме.
За окном магазина
холодильник – витрина
для куриных мозгов
и холодных глаз рыбы.

Но я ничего не покупаю.

На самом деле
всё наоборот –
это я нищий,
смотрящий с завистью
на светлые окна 
чужого теплого дома,
где пахнет вином
и каминным комфортом.

Странно всё это.

Посреди мостовой
фары машины
на рубашке в заплатах,
и желтые пятна монет
от фонарных столбов,
что режут глаза мне.

Я ничего не помню от боли...


УТРЕННИЙ КОФЕ В МОНАСТЫРЕ

                             Анатолию Кулинскому
В зеркале утро.
Напротив иконы
древо жизни
стучится в стекло.
Каппучино
парит из экпрессо
пенной молитвой любви.
Капуцины
робко ожидают кофе
в шоколадных робах.
Слова и жесты
на молочных лицах
согреют страсти расписные
прикосновением к стихии.
Палитра запахов
обнимет день в поклонах.
Часовня. Четки.
Заутреннее время,
как сахар в чашке,
чувства растворит.