*  *  *

Когда меня вберет в себя толпа

И вывозит, и вывезет со звоном,

Я стану идеальнейшим шаблоном,

Чтоб всё по меркам, складно, не сглупа.

Я буду попивать клубничный чай,

Решать кроссворды не без интереса

И щупать ребра: все ли живы бесы. –

Так, между делом, словно невзначай.

   

                   

                *  *  *

Покуражусь на кромке тени.

Ничего дурного не сделаю. –

Прикоснувшись к черной ступени,

Возвращаюсь опять на белую. 

              *  *  *

Там, за горе-горою

Неуютно герою:

Крик его нелепо натужен:

В зарешёченном мире

Всё в порядке как в тире, 

А другой – никому не нужен.

             *  *  * 

Еще не все отпетые плуты

Вчистую прощены – да и отпеты.

Тоска сочится изморосью с лета,

Приправленная грудой маеты:

То саранча, то вовсе недород,

Завистливый сосед потравит сено,

И мужики на праздник непременно

Накуролесят… – так из года в год.

А в целом – всё путем, но и непёстро.

По бездорожью вновь шалит рваньё,

А в поле разгулялось вороньё, –

И больше не слыхать про Калиостро.                   

                      

                *  *  *

Чуть помедли, судьба-торопыга,

И унынье во мне не топырь. –

Не отпел я еще, не отпрыгал,

И пока ни один поводырь

На прямую не вывел дорогу.

Всё – вслепую: три шага – ухаб.

Не гони, чуть помедли, ей-Богу. –

Отдышись на полвека хотя б.  

                    *  *  *

Во мне гнездится, застилая душу

Сведенный к формуле, резонный мир. –

Его я обязательно разрушу, 

Иначе всё, что сотворю – пунктир,

В благоразумье навсегда ведущий, 

В пустой оазис, разогнавший дичь.

И с каждым новым вздохом будет гуще

Покой, что так похож на паралич.                    

               *  *  *

А всё путем: и Третий Рим, и Крым,

И урожаи корнеплодов.

Одна беда: всё гуще дым

От философских пароходов.  

                           Март 2014                  

                               

Получишь Гога и Магога

Надолго, насовсем ли? –

Напяливши на босу ногу

Чужие земли.  

                 *  *  * 

Как я бредил бунтарской удалью,

Свистом бешеным по ночам.

Не питался плакатной падалью,

И крамольников привечал.

Узнавал у старых острожников

(Под Бакунина борода),

Как варить отвар подорожника

И выдерживать холода.

Отошло неподъемным бременем,

Расплескалось давным-давно.

Задержусь в непроточном времени:

Сериалы, кефир, домино.  

                  *  *  * 

           Александр Сергеевич Пушкин

Тенью встрепанной вхожу 

В мир лубочный и дырявлю

Безобразно и коряво

Всё, что лезет под вожжу.

Подвожу вас, господа! –

Что же вы открыли двери 

Недокормленному зверю… 

Эх, крапива – лебеда!

    Памяти Бориса Пастернака

Презреть каноны светомаскировки

В закупоренном, зачумлённом доме,

Рассеять мрак, идя по самой бровке,

Где сочинитель, бережно ведомый

Надежным, ненавязчивым прикормом,

Имеет санкцию на ослушанье

И гонор, но – согласно норме.

Что побудило к этому? – Призванье? – 

Скорей нужда не покориться веку, 

Уйти в необратимую дорогу,

Навеки оставаясь человеком

Перед собой, людьми – и перед Богом. 

ЛИПЕС, Илья, Торонто, Канада. Родился в Украине.  Жил в Чернигове, Славутиче, Москве и Иерусалиме. Руководил литературной студией Чернобыльской атомной станции после произошедшей там аварии.  Многие годы занимался переводом классической поэзии с английского, украинского и иврита на русский язык.  Пишет стихи на русском и украинском языках и короткие рассказы. Участник и лауреат нескольких международных поэтических фестивалей.  Стихи и переводы печатались в русскоязычной прессе Канады, США и Израиля.   Автор книги «Лирика.  Переводы и стихи» (на русском и украинском), 2008, Торонто.  Редактор отдела литературного перевода международного литературного журнала «Эмигрантская лира».