Skip navigation.
Home
Связь времён

Навигация
Home

2022-2023-МИНКИН, Олег. Перевод с белорусского Виктора ГОЛКОВА.

(Алег МІНКІН)

в переводе Виктора ГОЛКОВА


История

А тот, кто на ковчег не поместился с Ноем,
Остался под водой, по дну растекся гноем

Он удобрит чудесный вертоград,
Который Ной ещё посадит, брат.

На мокрых от дождя и от потопа склонах,
А всё- таки вполне цветущих и зелёных.

Когда исчез бушующий поток,
Воскликнул Ной – так значит, любит Бог!

Я и моя семья одни на возвышенье,
Хвала тебе, мой Бог, за важное решенье.

Затем войдёт в шалаш и в полной тишине
Историю про тех, кто там лежит на дне,

Он перепишет вновь и так изобразит
Как хочется ему – никто ж не возразит.

И точкой завершит великий свой роман.
А радуги дуга прорвется сквозь туман.

Горничная  
        
Никто уж не прошепчет ночью:
Ты бесподобно хороша.
И так, чтоб дрогнула душа,
Никто не поцелует в очи.

Не той, прелестной Афродиты,
Завьется локон у плеча.
А просто горничной сердитой
Пройдёт Бессоница, ворча.

Прикосновение

Да, запах был хорош.
За неким поворотом,
Куда в конце придёшь,
Не обольешься потом.

Где лишь водоворот
И полное забвенье,
Пусть будет запах тот
И то прикосновенье.

Свеча

А вы не видели, как свечка угасает,
Как пламя тонкое колеблется, мерцает?
Но вдруг так яростно и коротко блеснет,
Потом опустится и нехотя заснёт.

А дым над тёплым воском вытянется в клин,
Как доказательство, что Мрак лишь
властелин.

Тень

Мне в спину солнце светит – только зря,
Ведь тени нет, по правде говоря.
Я пережил отца на день всего,
Но тень моя исчезла, как его.


Этюд

Вот засуха, и ни зелёной
Травинки... Господи, вот ад.
Последний классик удивлённо
Глядит на первый листопад.

На поля жёлтое сиянье,
Где в обрамленье слюдяном
Стог высится, как изваянье,
И жёлтым кажется слоном.

Вид с балкона

Не так далеко, где пространство пустое
И палые листья мне видеть дано
С балкона – лежит в глубине золотое
Под синею гладью озерное дно.

И там, где луч солнца свирепо и хлёстко
По крыше жестяной фотонами бьёт,
Находит мой взгляд одинокую лодку,
Где, слившись в одно, силуэт наш встаёт.

И видим мы оба, а может, нам снятся
На камешках, в гальке, среди синевы,
Едва уловимо в воде серебрятся
Листки удивительной жабер-травы.

И шепчешь ты мне, что тот листик прижатый
К виску на секунду, поможет тебе
Услышать судьбы грозовые раскаты,
И может быть, всё поменяет в судьбе.

Рванулся я было на дно за травою,
Чтоб несколько листьев тебе принести...
Но вот не посмел, ты не стала живою.
Один на балконе стою я. Прости.


Собака

Твой верный пёс, как верный человек.
Завоет он, коль ты уйдёшь навек.

Не понимает, как отец родной,
Не шевелясь, лежит к нему спиной.

И злится за измену оттого,
Что ты не треплешь за уши его.

Лодка
               Олегу Аблажэю

Кончен праздник, не грусти.
Жаль, что стало холоднее,
А глаза ещё темнее.
Нам с тобой вдвоём грести,

Погружая весла в воду
Сквозь туннельное жерло
В край, где радостно, светло –
В бестелесность и свободу.

Эпитафия

Итак, зачем всю жизнь стихами ты болел,
В часы бессонницы ища простое слово?
Летал в нездешний мир, где лишь азот белел,
Забыв, что, в сущности, земля всему основа?

Не для того же, чтоб один эстет лениво
Спросил другого – Фёдор Ницка1 это кто?
Да помню, был такой, кропал стишки. А что?
Да просто к слову я. И улыбнётся криво.
_______________________________
¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬
1 Федор Ницка – псевдоним Олега Минкина


На пожарище 
(по мотивам Э.По)

Какие-то гарь и пыль
Накрыли шоссе волной.
Оставив автомобиль,
Я в лес шёл, что встал стеной.

Сказал бы мне кто, пожалуй,
Зачем я иду наугад
Сквозь отблеск пожара алый
И этот дурманящий чад.

Как дождь моросящий сея,
Плыл пепел, дымился мох.
Но я за моей Психеей
Уже не идти не мог.

Вот мы подошли к болотцу,
Его не задел пожар.
Сквозь дым пробивалось солнце,
Лениво гудел комар.

Хотя и не знал я, где я,
Но было пути концом –
Чистилище, а Психея
Застыла с таким лицом,

Что вряд ли бывают лица
Белее...вдруг крыльев стук
Раздался, и вспышкой птица
Упала на мёртвый сук.

Поломанный сук сосновый...
Как с ясного неба – гром.
Свет яростный и багровый
Был каждым её пером.

Напротив, неподалёку,
А может рядом со мной,
Светилось чудесное око,
Пронзая мой лик земной.

От века чужая миру,
Молчит и гнезда не вьет.
Живущая вечно сиро,
Во мне лишь она поёт.

Да, голос её знаком мне,
Я слышал его не раз.
Огонь, что зажёг он, помню,
Десятками лет не гас.

Он рвался сквозь птичье горло,
Но был так далёк, далёк...
А имя, что время стерло,
Я вспомнить уже не мог.

Пока подбирал названье –
Стратим, Висажир, Багрим…
Она сорвалась, как пламя,
И стал её след незрим.

За пепельной занавеской
Стонало шоссе, дыша.
И голос Психеи резко
Сказал мне: она – Душа.

Кукабака2 и зеркало

Смотрю я в зеркало печально.
Кто мой двойник? Давно не тайна.
Вот жёлтый лоб в морщинах сплошь.
И лес волос на плешь похож.

Итак, понятно, почему,
Гниль завелась в твоём дому,
Пан, гордый Дух, куда Господь
Тебя швыряя, молвил: Плоть.

_________________¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬_________
2часто употребляемый автором вымышленный персонаж

Скамейка в саду

Я знаю скамейку в забытом и старом
Саду,
Не видно её за высокой травой и листвою.
Но если случайно присядет там кто
На беду,
Всю жизнь в этот миг он в пространство
Столкнет роковое.

Не то, чтобы страшное что-то случилось,
Но вот
Таинственный холод вовнутрь проникает
Невольно.
Он тёплое сердце своей пустотой
Обовьет,
Прижмется к виску, и вискам оттого станет
Больно.

И можно не знать, что причина у боли –
скамья.
А можно и знать, но не хватит уже
Алкоголя,
Не хватит любви или сказки другой,
Хоть бы я,
А может и он, по войне объявили
Той боли.

Она остаётся с тобою, а с ней
Пустота
вопьется как пиявка, чтоб жизнь твоя
Сделалось адом.
Я знаю скамейку, которая вечно пуста
Меж ржавой решёткой
И жухлым запущенным садом.

Соль

Коль смерть-старуха
Жужжит мне в ухо
Всё ту же муть,
То было б проще
В какой-то роще
Огонь лизнуть.

Но вдруг бездомный
В аллее тёмной
Расцвел цветок.
Совсем без света.
Давно не лето,
И как он смог?

Росток убогий,
Там на дороге –
Вот так дела.
Я вытер губы
Слегка, но грубо
Соль губы жгла.

С какого лиха
Возник ты тихо? –
Спросить позволь.
Ведь ты не чудо,
Тогда откуда
Вот эта соль?

Я сам не знаю,
Но боль ночная
Во мне сейчас.
А соли едкость –
Совсем не редкость –
Слеза из глаз.

Корица

Не касаюсь я чувств,
Что мне стали узки.
Входит слово, как гвоздь,
В твердь могильной доски.

Ведь напрасны усилия
Губ или рук,
Жаркий шепот
И сердца глухой перестук.

Горькой страсти
Корицею не подсластишь.
То, что есть, через миг
Станет прошлое лишь.

Потому что любовь
Ведь по сути война.
Эх, разлука-подруга,
Плесни мне вина. 

* * * 
Почесав на затылке проплешину,
Приоткроет заслонку Илья.
И всю землю затапливать бешено
Станет враз ледяная струя.

Кто ловчей, те, конечно, устроятся,
Поскорей заползут на плоты
Там, глядишь, новый мир и отстроится
На холмах, но без лишних, как ты…

Бей, вода, целый свет захлестнувшая!
Но я вижу сквозь прорезь окна:
Афродита плывёт, утонувшая,
Неземной белизною страшна.

На полустанке

Когда на полустанке летом,
Мой поезд в темноте затих,
Вдруг пара рельс зелёным светом
Покрылась, что упал на них.

И вот через минуту встречный
Проплыл. Вагон, ещё вагон...
Был каждый светом поперечным
Зелёным – странно обрамлен.

прошла ещё одна минута,
Качнулся он, исчез вовне,
Но я себя увидел будто
С любимой некогда в окне.

Когда же с огоньком неверным
Последняя пропала связь,
Я понял – молодость, наверно,
По рельсам в полночь пронеслась.

Она светилась тем же светом,
Как поезд, что вперёд летел.
Но я на полустанке этом
В неё вернуться не хотел.

Ведь старику или грудному,
Мне совершенно все равно:
Крича, ползти к родному лону
Или в песок сойти на дно.

Перевел с белорусского Виктор ГОЛКОВ