Письмо к другу 

Что-то давненько не слышал я песен грузинских

Про виноградную косточку, дружбу, вино «Цинандали».

Что-то не весело, что-то мне очень грустится

Лишь только вспомню, как мы с тобой вместе гуляли

По Руставели, где твой кабачок Пиросмани,

Или по Мцхета, откуда весь мир на ладони.

Что-то случилось, наверное, гадкое с нами,

Если прокисло в бутылях вино молодое.

Как твоя Грузия? Солнышко светит над нею?

А Сулико провожает тебя на рассвете?

Может, мы встретимся? Я ещё очень надеюсь.

Мне ещё кажется: это – не старость, не вечер.

              Сад осенью

Тук! Запоздалое яблоко с ветки

В мерзлую землю упало.

Курица пёстрая лапою цепкой

Что-то там ищет устало.

Астры последние клонят головки,

Лёд по закраине бочки,

Скачет сорока по крыше неловко,

Дятел строчит многоточье.

Что же так холодно? Вскопаны гряды.

Куча ботвы у забора.

Что ж мы с тобою сегодня не рады? –

Грустные проводы, сборы.

Низкое небо сулит скорый дождь –

Как бы разлуки не вышло,

Если свою ты в ладонь мне кладёшь,

Словно сырую ледышку.

                      *  *  *  

Я жизнь свою, как книгу, прочитал –

Остались пара глав да эпилог.

Я прожил, прочитал её как смог,

Хотя, быть может, и не как мечтал.

Мне всё казалось, что герой вот-вот, 

Что будет бой, победа, высота.

Да, был и бой, но высота не та,

Которая на подвиг позовёт.

Я жизнь свою, как путник – шёл и шёл!

Не за звездой, не в поисках ночлега,

Я, как мужик, брёл за своей телегой,

В которой мои дети! Что ещё?

Кому-то мало? Даже не совру,

Сказав, что это был предел мечтаний:

В них разглядеть задатки дарований.

Я шёл, пришёл, и вот – замкнулся круг.

Я жизнь свою, как песенку, пропел.

Сфальшивил? – Кто заметил эту ноту?

Я жил, как пел, и песнь свою работой

Считал, и вот – осталось спеть припев.

Я допою, и, если кто услышит,

Пусть думает – мечтатель и чудак,

Пусть думают, и если это так,

Я знаю – меня слушал Кто-то выше.

Он нас не встретил на крыльце,

Не пригласил пройти – мы сами

Вошли, подумав, что в конце

Концов он вечно наш! Он с нами

Всегда был искренен и прям.

Ложась в поступки, мысли, строки,

Он сомневался, был неправ

И оставался одиноким.

На что-­то намекали нам

Предупредительно деревья,

Пока мы, молча, по корням

Шли от калитки, взяв правее,

К его гнезду. Как теремок

Полузаросший – как иначе

Его назвать? Ну, я не смог

Сказать: «Иду к музею¬-даче!»

Тогда уж точно никогда

Не встретить мне его с лопатой

На грядке, в куртке, сапогах,

С улыбкою подслеповатой.

А грядка вскопана была,

И в воздухе – навозный запах

Был. Это точно! Вот дела!

Мне это вспомнилось внезапно.

Вот на тропе подошвы след

Его, а он стал частью речи.

Он на одной со мной земле.

Он рядом. Он увековечен.

Он нас любил, и был любим

Без величаний и без званий…

А две капустницы в любви

Танцуют над клубникой танец.

Пой песню, ангел. Пой, пастух,

Свой звукоряд – он тоже песня.

У каждого из нас свой слух:

Для скрипки и для звука жести…

А за забором, посмотри –

Пока поёт кукушка тупо –

Горит в косых лучах зари

Преображенья храма купол.

РЯБОВ, Олег Алексеевич, Нижний Новгород. Родился в 1948 году. Окончил Горьковский политехнический институт. Работал в научно-исследовательском радиофизическом институте (занимался проблемами внеземных цивилизаций), издательстве «Нижполиграф». В настоящее время – директор издательства «Книги», главный редактор журнала «Нижний Новгород». Автор пятнадцати книг стихов и прозы, участник антологий. Член Союза писателей России.