Skip navigation.
Home
Связь времён

Навигация
Home

Связь времён 10 выпуск-ЛИТИНСКАЯ, Елена


                  *  *  *

Саксофон в телевизоре плачет,
рыдает бесслёзно.
Время легло на плечи.
Cбросить поздно!

Завалило выход глыбой.
Жгутом – горло.
А что предсказатель Глоба?
В памяти голо.

Буквы и цифры стёрлись.
Остался прочерк.
Ни зрителей, ни актёров,
ни других прочих.

Одно лишь местоимение –
я. Конец алфавита.
Пусто моё имение. 
Свалила свита.

Снег – стеной тканной –
с небесных полатей.
Рвануть бы в Тоскану
в белоснежном платье.

В тепло завернётся стужа.
Платье растает.
Взлечу храбро над лужами
лебедем в стае.



             *  *  *

Звёзды больше не падают
по закону инерции.
Не увижу я Падую,
не увижу Венецию.
Ни желанья загадывать,
ни разгадывать коды.
Ох, какие же гады вы,
мои поздние годы!


        ШАХОВСКАЯ

Шаховская, Шаховская!
Не село. Районный центр.
Память-стражник не пускает
и винтовку – на прицел.

«Прочь пошла!» – берёт на мушку.
Я ему: «Продай билет
в прошлое к друзьям, подружкам.
Не продашь – сквозь толщу лет

всё равно прорвусь упрямо,
с лёгкостью года круша…»
Прорвалась. Наш дом и мама – 
ренессансно хороша!

Я – девчонкой босоногой.
Квохчут куры, огород.
Вот такая bossa nova. 
Пятьдесят какой-то год.

Папа – в сапогах из кирзы – 
спозаранку в МТС.
Жалостливо блеют козы.
Петуха попутал бес.

Кур не топчет, как положе-
но, на зорьке не поёт.
Клюв его, что острый ножик,
всем проходу не даёт.

Вечер. С пастбища коровы  
оглушают зычным «му!».
Телом и душой здоровы.
И хвостом гоняют мух.

А леса здесь – нету краше.
Летом ягоды, грибы.
На поляне – гопкампашка:
водка, драки и гробы.

Взрослый ад – изнанка рая.
Попривыкли: смех иль плач.
Мы в лапту себе играем,
к облакам взметая мяч.

Осень. Слякоть, вязнут ноги.
Ни пройти, ну,  хоть убей!
Гость московский – на пороге.
Извозился до бровей.

Новогодний снег и вихорь.
Иней – абстракционист -
расписал окошки лихо – 
христианский сионист.

Майский воздух пахнет мятой. 
Разожгла сирень огни.
Ну, а мы – к своим пенатам.
Эй, «Козёл»*,  в Москву гони!

*Советский автомобиль повышенной проходимости.


                      ПЕСЕНКА О КОРОНАВИРУСЕ

Март уже к концу подходит. Ветер, дождь, коронавирус.
Вот такая накатила непогожая пора.
Разворачиваю нервно я компьютера папирус
и прочитываю, хмурясь, сводки с самого утра.

Как сказал один мудрец: «Всё пройдёт. Ничто не вечно!»
И от этих древних истин на душе полегче мне.
Сотворю с утра молитву. Разожгу под вечер свечи.
Знать, такое наше время: на войне, как на войне.

Вспоминаю годы детства. Корь, ветрянка, скарлатина,
свинка, коклюш... Без прививок знай плоди антитела.
Папа с мамой на работе. Под покровом карантина
я Боккаччо проглотила и горда собой была.

Вот и ныне пребываю в карантинном заточенье.
Долго ли оно продлится – перспектива не ясна.
Словно сдавленное дамбой, перекрыто слов теченье.
То не Болдинская осень. То нью-йоркская весна.

(Последний катрен-припев)
Я уже сыта по горло карантинным заточеньем.
Посидеть бы в ресторане, заказать бокал вина.
Скоро, скоро рухнет дамба и прорвётся слов теченье.
То не Болдинская осень! То нью-йоркская весна!


                  *  *  *

Апрель в Нью-Йорке. Первоцвет.
Я так любила это время. 
А ныне – карантин, запрет.
Сижу в стенах портретом в раме,
сей галереи устроитель,
модель и вынужденный зритель.

В окно на первоцвет гляжу –
среди почти пустынных улиц – 
и нужных слов не нахожу
оплакать город. Словно улей,
вчера он пчёлами был полон.
Сегодня все ячейки полы.

А ты струишься, первоцвет,
переливаешься огнями.
Тебе до нас и дела нет.
И виноваты в том мы сами.
На волю выпустили Джинна.
И шествует победно-чинно
он по Земле…


                  *  *  *

          Уже начало ноября
          К порогу подступает влажно.
                               Вера Зубарева

Ноябрь. Первое число.
И солнца тщетные порывы
пробить туманное стекло
небесной тверди. Златогривы
деревья всё ещё пока.
Но судьбоносная рука
безжалостным осенним ветром
раскачивает лихо ветви.
И листья в жёлто-красной гамме
шуршат покорно под ногами.
С лица печаль, как грим сниму я
и как-нибудь перезимую,
в гостиной разожгу камин
и напишу тебе: “Come in!”


                   *  *  *

Догоняет меня прошлое
и покоя не даёт.
Жизнь не так, как надо, прожита,
и запрет на задний ход.

Спотыкалась о колдобины,
улетала к небесам.
Повторяю: «Эх. когда бы не
был закрыт тогда сезам!

Я б пошла иной дорогою,
разомкнув упрямый круг,
и царевной-недотрогою
дождалась тебя, мой друг!»

Лица, блёклые от давности:
то король или валет?
Груз тех встреч моим годам нести – 
в поисках добра во зле.

В дурака сыграть мне выпало. 
Я и чёрная дыра.
И стою я с красным вымпелом –
победитель и дурак.

Новый год. Надежды плавятся
тлеют, гаснут, как свеча.
Знаю, это не понравится
вам. Но я ведь сгоряча…


                        *  *  *

За жаркие деньки зима метелью мстит.
И завывает тьюнами насмешник-ветер.
Уснуть бы, как медведь, и видеть сны о лете.
Открыть глаза, когда черёмухе цвести.

Ты снова позовёшь меня на рандеву,
и память похоронит глубину сугробов,
в которых мы с тобою утопали оба,
когда искали прошлогоднюю траву…

Зачем теперь нам пожелтелая трава – 
былого пыла отгоревшие останки?
Перезимуем в домике у тёплой стенки.
А там, глядишь, апрель – и новая глава.