Skip navigation.
Home

Навигация

Игорь МИХАЛЕВИЧ-КАПЛАН, Филадельфия

Игорь Михалевич-Каплан


Поэт, прозаик, переводчик, издатель. Родился в Туркменистане. Вырос во Львове. На Западе с 1979 года. Главный редактор литературного ежегодника и издательства "Побережье". Автор шести книг. Стихи, проза и переводы вошли в антологии и коллективные сборники: "Триада", 1996; "Строфы века-II. Мировая поэзия в русских переводах ХХ века", М., 1998; "Библейские мотивы в русской лирике ХХ века", Киев, 2005; "Современные русские поэты", М., 2006, "Антология русско-еврейской литературы двух столетий (1801-2001)", на англ. языке, Лондон - Нью-Йорк, 2007; "Украина. Русская поэзия. ХХ век", Киев, 2008 и т.д. Печатается в литературных журналах и альманахах России, Украины, Англии, Дании, США, Канады, Германии, Израиля и др.

***

Обступили сосны жизнь мою,
тянутся стволами – ввысь, –
к небытию.
Ветви, словно крылья,
в солнечном лесу,
пятна света,
как узор судьбы у лани на боку.
Мои годы-лета потихоньку вертятся
на сосновом вертеле,
я теку по кольцам летописи
от ствола к стволу.
Дай, Господь, мне милости, на моем пути.
Дай, Господь, мне малости, – путнику в тени.
Чувствую усталость в вечном том лесу.
Отдохнуть б ступням моим
на игольчатом ковре.
Мысли мои падают от небес к земле.
Ты благослови меня, в странном том бору,
дай мне силы следовать,
дай мне силы веровать,
и молитву древнюю я не оборву…

УЧЕНИК ХИРОНА

Смесь сапфиров, бирюзы, опала
подарил Хирон бессмертный
Фениксу – глаза из солнца.
Мчится осень табуном из листьев.
Пятна на боках у скакунов,
как отраженье неба.
Лишь один наездник – мальчик-лето –
зрячий, молодой мужчина.
Ветер, ветер, от копыт до гривы,
не играй с девчонкой, осень – плодоносит.

***

Поль Элюар.
Париж.
Дождя аллюр,
деревьев миражи.
Над Латинским кварталом
пахнет воздухом талым,
шепчет жёлтая музыка
небылицы про Музу.
За окном – акварельное небо,
и каштан распускается
почками нового века.
Брат мой,
поэт французской столицы,
в городе моём, Филадельфии,
нет улицы с твоим именем.
Только на полке гнездится
томик стихов, как птица.

ЖЁЛТАЯ ГРУСТЬ

Город.
Вечер.
Дуги фонарей, как плечи,
держат белый город вечный.
Столики в кафе,
тени на стекле,
снег разлуки в январе.
Скачет пламя в преисподней,
пляшет кофе над жаровней,
пахнет сыром,
лёгким дымом.
Шарф, подаренный тобой,
светит жёлтою судьбой.
Отпусти мой вздох на волю,
из петли кадык на горле.

***

Крылатый конь томится жаждой
в филадельфийском летнем дне,
слетит с серебряной гравюры на стене
в компьютера мерцающие краски.
Проскачет сизым, хладным полем
и будет пить голубизны экран.
Нажав рассвета клавишу тревожно,
он вызовет к себе табунный стан.
Заржав, галопом, отзовутся кони,
пришелец им ответит на скаку,
отдаст свободу крыльев высоту
за ласки кобылицы масти черной.

CAFÉ «NEWS» IN MIAMI

Над огромным платаном
на скатерти самобраной
гнездится разрезанный помидор
с французским сыром «Луидор».
На тарелке – рисунок жар-птиц
среди листьев салата и устриц.
Веером хлеб разложен невинно
у чашки с пенящимся капуччино.
Глазеют на мир осмысленно
два чёрных зрачка-маслины.
Из-под брусничного сока подливы –
длинный язык –
кусок красной рыбы.
Фрукты лежали отдельно:
дыня, арбуз, манго и сливы.
Над деревом птицы-синицы
сверху еду просили,
блюзово пели про небесные сини.
Старались они неспроста
от клюва и до хвоста.

МАЙАМИ

Я лежу на пляже, –
в небе чайки пляшут,
солнце как из меди,
ветер шёлком млеет.
На песке мне черти
обжигают тело.
Воздух плавит мысли –
за плечами – вечность…

В ФРУКТОВОЙ ЛАВКЕ

Может, купить наудачу
у продавца без сдачи
персики и бананы,
чтобы тобою пахли?..
Цвета красного золота
в ящике спелые яблоки,
как щёки лица румяного.
Сливы-глаза голубиные
синью меня голубят…
Черникой зрачки чернит…
Груди твои, как дыни,
при луне лимонно-дымной.
Губы распахнуты дольками
сочного апельсина.
Ева-Богиня-Кощейка!
Куплю всего понемногу,
на белую скатерть поставлю,
пусть прилетают птицы.
И мы попируем с тобою.

***

Когда солнце уходило спать,
твоя рыжеволосая голова
клонилась на мои плечи огнём
          и оставалась в моих ладонях.
Цвет твоих волос обжигал меня,
руки мои согревались
       и перебирали соломенное пламя.
Огромное солнце опускалось в тишину:
я вполголоса шептал,
              чтобы не разбудить тебя.
Это было давно, очень давно,
     ты была одета в лёгкое платье,
                    как парус на ветру.
Я ушел…
          Я ушел…
                    Я ушел…
Кто подаст тебе прохладную воду по утрам,
        чтобы омыть золотое лицо?
Кто подаст тебе горячее молоко –
      цвета твоей кожи?
Кто подаст тебе апельсин
      цвета твоих рыжих волос?
Кто-нибудь…
          Кто-нибудь…
                    Кто-нибудь…
Другой…

ЧАЕПИТИЕ

Впустить покой,
             как в сердце тишину,
гонять чаи
         в раздумье самоварном,
с лимоном пополам
     траву души закипятить
               и надышаться ароматом.
На юге пью зелёный чай,
             встречая Новый век отчаянно,
на севере – заварку чёрную из дальних стран,
          прощаясь с памятью запаренной.
Как сладок мёда дух,
               орешков хруст,
                         изюма мякоть.
Всё пахнет родины прохладой –
имбирь и мята, вишня и ромашка.
Мне б жажду жизни утолить,
и скатерть белую расправить,
и усадить друзей лихих,
ответив им на зов прощальный…
…Два-три глотка,
               в прихлёб, взахлёб,
чтоб мой напиток долго, согревая, тёк
в горячий день,
             как пульс, как пламя,
мне сердце жаром обдавая,
и горечь с утомлённых глаз, снимая.