Skip navigation.
Home
Связь времён

Навигация
Home

Николай ШАМСУТДИНОВ, Тюмень


Николай ШАМСУТДИНОВ

Поэт, публицист, переводчик. Род. в 1949 г. на п-ве Ямал. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького. Член Русского ПЕН-клуба. Автор двадцати поэтических книг: «Выучиться ждать», «Прощание с юностью», «Лунная важенка», «Скуластые музы Ямала», «Женщина читает сердцем», «Любовь без утоления», «Пенорожденная», «Заветная беззаветность» и др. Лауреат Всероссийской литературной премии   им. Д.Н. Мамина-Сибиряка (2002)  и общенациональной – А.М. Горького (2007). Печатался в журналах и альманахах: «Новый мир», «Октябрь», «Дружба народов», «Молодая гвардия», «Нева», «Звезда», «Аврора», «Магазин Жванецкого», «Сибирские огни», «Крещатик» (Германия), «Побережье» (США) и др. Председатель Тюменской региональной организациии Союза российских писателей.

СЛЫШИШЬ ВДАЛИ ГОЛОСА…

***

Как равные в ряду несообразностей,
Только весной, к наплыву неприятностей,
Они несносней, женщины, те, в чьих
Эпистолах – не чествованье частностей,
А назиданье и забвенье их…

Действительно, воспитывая мнительность,
Действительность, скорее, умозрительность.
Не поверяя частностей судьбе,
Едва ль скоропалительна язвительность
Ушибленного жалостью к себе,

Ведь женщина (и верим, что – знамение
Предбудущего…), жизни воплощение,
Обняв его, как быстрая река,
Несёт, несёт от бед его, – движение
Её души не входит в берега.

С ней, обезволивающее пространною
В рацеях, отзывающих нирваною, –
Обуреваем Байроном, на свет
Непроницаем,
  мир гудит мембраною
Весны, откладывающей ответ…

В ЭКСПРЕССЕ

Простор идёт на приступ… И, в конце
Концов, она, на первый взгляд, случайна,
Попутчица, в чьём матовом лице
Застенчиво протаивает тайна,

С которой, оплошав, смятенье длят
С заминкою и, прежде чем отдаться,
Недоуменный, повлажневший взгляд
Тепло отводят в сторону. Признаться,

Аукаются с бездной? Исполать
Иронии: гостеприимный гений
Готов принять и смерть – как благодать,
И благодать – как смерть… В ряду знамений,

Экспрессом, начинённым  пустотой,
Уже летят, и разомкнуть не в силах
И рук, вооружённых слепотой,
И ног, и … В переимчивых чернилах,

Настоянных на вечности, свежа,
Вся – воплощённое долготерпенье,
Шельмуемая штампами душа
Густонаселенна – со дня творенья

И по сю пору. Выпит знойным ртом,
Не задавай вопросов… В токованье
Оглохшей крови (губы в кровь…), – о том
Пусть выскажется влажное молчанье

Закушенного рта. Встать в полный рост –
Ликуя и не следуя обетам,
Над бледной,
        над простёртою, как мост
Меж этим и другим, в забвенье, светом…


***

… ну, а море, чья память поныне тверда
Даже в частностях, – запечатленное бденье
Нерушимости и постоянства, – среда
Обитания? Нет, ma sheri, обретенья

Тех разительных черт… Но ему, ко всему,
С громовой, штормовою октавою в глотке,
Как, вертлявые, осточертели ему
Эти ботики, юркие ялики, лодки.

И ты слышишь вдали голоса… В декабре
Их феномен, уже водворяясь, не изучен,
Тем рельефней они, разбудив о заре
Перекличку уклончивых в скрипе уключин.

Лишь ручей, как всегда, без корысти речист,
Что, предшествуя бездне, рокочет под сенью
Тихой осени, палый заспавшийся лист
Унося вдоль пустых берегов по теченью,

Беспредметному днесь… По песчаному дну
Проплывает он, медленный отсвет движенья,
Ведь во всю его, не иссякая, длину
Глубока протяжённость его притяженья.

С повседневностью на втором плане, клоня
К размышленьям о будущем, чья бессердечность –
Налицо, в темпераментной темпере дня,
Он тягуч, словно овеществлённая вечность,

Бегло запечатленная со стороны,
На ходу, мимолётно, в студёном соседстве
С неизбежностью выбора новой блесны,
То бишь новой страны, в ясновидящем сердце…