Skip navigation.
Home
Связь времён

Навигация

220912 Views
Home

2022-2023-МЕЛОДЬЕВ, Мартин

* * *
Я тебя поселю в разнолистье осеннего леса,
будет платье твоё лёгким, палевым, бледно-лиловым.
Что, что взрослы цвета? – всё равно я верну тебя в детство,
где не всё впереди, где мы любим друг друга.
Где – дома.


* * *
Минуты нечаянной лени,
вокруг – хоровод ветерков,
а в небе летели тюлени,
принявшие вид облаков.

Большими телами летели,
и не было им тяжело,
и солнце их белые дрели
горюче, играючи жгло.

А тени их темные длинны,
как будто сбежавшие с нар,
где крутят живые картины,
терзая волшебный фонарь.

И век бы сидеть в холодочке,
и чтоб ни былого, ни дум.
ни строчки, ни ручки, ни точки...
А тучи летят наобум.

* * *
Здесь все – напоминает: от
узора тропок до безлюдья, –
и даже кажется, что длю я
трудолюбивых птиц полет.

Махнет ли тенью серый гусь
иль пестрой спичкой чиркнет утка –
все так же сумрачен и пуст
парк, в камышах, все так же гулко,
во фраке Чичикова, – выпь,
и мне на лавочке щербатой
дано, живя утратой,
спасать – и хоронить.


ВОСПОМИНАНИЕ О КАЗУАРЕ
 
                                              С.Глядинской
 
Прохладный, как зеленая казарма, 
брезентовым июнем крыт пейзаж. 
Еще одно последнее сказанье 
календаря запущено в тираж. 
Сегодня в роще солнечно и тихо, 
стоит «Орбита», в облако смотрясь, 
по просеке цветы да земляника; 
не за горами август и сентябрь. 
Ничья земля. Две елки на пригорке… 
И не о виноградарства ли днях 
летучей филателией эпохи 
толкуют блики света на листах.

По просеке, где мы с тобой гуляли, 
знакомой до последней стрекозы, 
осенним дымом счастья и печали, 
платками разноцветными, костры 
взмахнут, – но это в сентябре. 
…Сегодня в роще солнечно и тихо:                                                   
стволы берез, цветы да земляника, 
да катерами – тени по траве.


Вальс памяти Макса Кюсса1

Ну, где Одесса, и где – Амур,
дальневосточный кус?
На глухомань наводя гламур,
вальс сочиняет Кюсс.

Прячется Владивосток в ночи,
черный плетень городит рука…
нежно и медно – так зазвучит
капелла его полка.

Так – разлинованный нотный лист –
головы всем вскружил
вальс, потому что его мотив
сдержан, зато не лжив.

Теченье лет, шелестенье дней,
«Волны» не сходят с уст.
Жертвой второй моровой войне
стал капельмейстер Кюсс.

Волны…  Не знаешь, куда и плыть,
…хоть бы оркестр играл.
Не позабыть – и не воскресить
тот, допотопный, бал.

_______________________________________
1Макс Авелевич Кюсс, военный музыкант, капельмейстер,
автор одного из самых известных русских вальсов.
Погиб в оккупированной Одессе в 1942 г.


* * *
Во Львове цвет камня – почти эскимо,
и улицы серо-туманны.
От Львова до Чопа – всего ничего,
а кажется – разные страны.

Как ленты в косу, как в поля васильки,
подальше от Лавры Печерской – 
в укрáїнську мову вплелись языки
румынский, словацкий, венгерский.

Цвета Закарпатья, где кофе лилов,
где в зелени крыши кирпичных домов,
где шел на вокзале три дня преферанс.
Где мы уезжали, смеясь.

* * * 
Высыхает роса, остывает горячее блюдо,
естество испарятся наше… Куда ты, улыбка?
Рильке. Дуинские элегии

Ни денег, ни фенек… мешок шелухи.
Испанский кофейник отпустит грехи.

Мой добрый келейник!.. Где граб и самшит – 
испанский кофейник подсолнухом шит.

Что свойственней времени, лак или мрак?
Товарищ кофейник считает не так:
кудрявая стружка да легкий парок,
базедова кружка, испанский сапог…

Сомнителен Брест и непрочен Тильзит  
мой верный кофейник под Агрой разбит – 
и лишь остается о том сожалеть,
что горе ломает комедь.
  
 
ВЗДОРЫ
                                                                   O Rus!                                                                        
                                                                    Хор

1. ДИСТАНЦИОННЫЙ СМОТР

Блаженны пролетевшие дуплетом
Москва-Новосибирск-Москва ...
Дуб. Летом. Зеленый. –
Крикнул мне под Муромом: «Зима!..»
Четыре станции свели меня с ума.

Забуду ли Корегу, Секшу, Соть?
С проводником Валандой Лаводарских
мы толковали о Буонарроти,
а поезд шел, расталкивая ночь.
Я видел, как по станции Корега
прогуливался Лишний человек.

Над Сотью мы стояли пять минут,
и выходила к насыпи собака,
держа в зубах дымящуюся пасть.
Известно чем порадовала Секша...
А поезд мчался, скорость набирая
вдоль темных окон станции Любим.

2. СОН НА РЕТРОГРАДСКОЙ

Пришла пора предаться сновиденьям,
оглядываясь в сотый раз назад,
о жизни, схлынувшей нагроможденьем
географических названий, дат.
Так по сибирским рекам ледоход
на Арктику натаскивает льдины
и топит их, пройдя до половины,
входя в азарт.

Крутясь, относит черная вода
знамена снега и плакаты льда,
блескучую ограду голых веток
с приклепанными к ней снежками звезд...
Я сплю, мне снится Бродский, он же Дрозд,
и Георгины первых пятилеток.

Я верю в расписанья поездов.
Они не врут! – и с этими словами
Отечеству, за неименьем няни,
я посвящаю следующий Вздор.

3. РЭПСОДИЯ

Ты помнишь бесконечную дорогу,
где по краям ромашки да ковыль?
Мы от нее отходим понемногу...
Еще чуть-чуть, и были таковы
прогорклый запах тлеющих снегов,
работницы в шальварах из ватина
и, цвета ржавой крови, паутина
на железобетоне городов.

Дорога вьется... голые поля,
вороньих гнезд стрелецкие слободы,
вдали Владимир «...и писал бы оды,
да Ольга не читала...»
                                      – О-ля-ля! –
стучит рояль, как дождичек по крыше,
фаллический журавль зажат в руке...
Мы – призраки!.. Белеют наши ниши
на голубом, как небо, сквозняке.
На сквозняке...
                          в железных лапах гарпий,
влеком к тысячелетья рубежам –
мартиролог российских биографий:
Цветаева... Высоцкий...  Мандельштам.
А с тумбочки, как маленький казах,
таращится будильник, цепенея,
туда, где цепью гименея бредут слепцы.

4. ХРАНИ ТЕБЯ АЛЛАХ