Skip navigation.
Home
Связь времён

Навигация
Home

2015-Ирина ИВАНЧЕНКО

КОКТЕБЕЛЬ: ТВОРЕНИЕ

Отгородить кусочек моря
карминным каменным хребтом
и гальку крупного помола
сушить на блюде золотом,

ловить серебряную рыбу
веселым утренним зрачком,
пока сторожевая глыба
не станет первым маяком,

и, не заботясь о ночлеге,
по камешку скалистый кряж
наращивать, 
скреплять побегом
лозы, пока желтеет небо
и волн татарские набеги
берут измором дикий пляж.

Еще ни рая нет, ни ада,
еще рыбак и виноградарь
ворота бухт не отворил,
но бьет волна, и нет с ней сладу.
Чем выше горная ограда,
тем громче море говорит.
              12 сентября 2011 г.


       ПЕТРОГЛИФ

Кормилец памяти, ловец
оленьих душ, неандерталец,
во мне пещерный человек 
как постоялец обитает.

Кипит совместное житье.
По силам делится работа:
мне – кройка, стирка и шитье,
ему – рыбалка и охота.
Но, ближе к ночи, на стене
он чертит линию косую.
Слова достались только мне.
Он нем. Поэтому рисует.

Все то, что за день увидал,
а жестом выразить не сможет:
чудного зверя и овал,
на солнце зимнее похожий.

Для речи не готов надел.
Нет пашни для засева литер.
Он пересказывает день
в своих бесхитростных граффити.

И быт суров, и зверь трехглав,
и прост, но самобытен почерк.
Для сбитых в строчки пиктограмм
я – персональный переводчик.

Но сколько ни держи размах,
какие истины ни трогай,
любовь останется в стихах,
как неразгаданный петроглиф.

Как голос крови, вопреки
векам живой и невредимый,
но на земные языки
пока что непереводимый.
                                 2013


                    *  *  *
Все эти племена имели свои обычаи, и законы своих отцов, и предания,
 каждое – свои обычаи. Поляне имеют обычай отцов своих тихий и кроткий…
                                                                                     «Повесть временных лет»

Похоже, прадеды-поляне
проснулись. Ближе к январю
с рябинами и тополями,
я, как с родными, говорю.

Что делать, если больше не с кем?
Зима протоптана на треть,
а гололед – как довод веский
молчать и под ноги смотреть.

С рябинами и тополями – 
о том, что за день обпекло.
И я, как прадеды-поляне,
ценю родимое тепло.

Когда из чаши Водолея
течет молочная река,
где тот, которого согрею
заботой мягче молока?

Где тот, кому без искаженья
перескажу, когда пойму
сближенье слов, стихослуженье,
все, что предшествует ему?



ТМУТАРАКАНЬ

           Из Киева дорискаше до кур Тмутараканя…
                                 "Слово о полку Игореве" 
Плыви, мой челн, на остров Турухан,
к зыбучим землям, непокорным водам.
Где тишь да гладь – нет корма для стиха.
Волнение – залог его прихода.

Где истекает кровью истукан,
там свет и тьма ударят по рукам,
затворник сложит вымысел болезный,
а я пойду искать Тмутаракань
по роковым стечениям созвездий.

Ничто не обещает нам войны
со светлой или темной стороны –
ни Гамаюн, ни вещая комета.
Попутна ночь, и оттиском луны
небесный свод заверен до рассвета...

Уткнется челн в змеиный бережок.
Коса речная да найдет на камень,
и басурманский охранит божок
курлычащий торжок Тмутаракани!

Он внятен – гул утерянных веков.
Поет домбра в скоплении народа
про славные победы степняков,
славян ошеломленные походы.

Одна на всех и каждому – своя
торгует правда истощенным телом.
Плыви, мой челн, в межзвездные моря,
в подземные и горние уделы.

Откуда есть пошла Тмутаракань?
Из уст моих, от смешанных наречий.
Кипчакским словом полнится гортань.
Поет о мире голос человечий. 
Какого бога ныне умолю
о милости, чужому небу внемля,
за то, что одинаково люблю
и чувствую и ту, и эту землю?

От соколиных, сиверских времен
птенцы соседних улиц и племен – 
мы остаемся близкими врагами.
Гудит шоссе. Плывет по небу челн.
Слова о полку ранили пергамент.

*  *  *
Помилуй, боль, я правдой отслужу,
твои поля переберу руками,
расправлю стебель и разглажу камень,
и зернам о колосьях расскажу.

Спасибо, боль.
Спасибо за труды,
за продолженье и преображенье,
за то, что из оттаявшей воды
опять мое пробьется отраженье,

за передышку между схваток, за
покой и плодотворные потуги,
за то, что годы зарева и зла
мы прожили, не зная друг о друге.