*   *   *

Не заснуть и не очнуться,

И слипаются глаза.

Знаю, что сейчас начнутся

На мгновенье чудеса.

Этой ясности подспудной

Приближенье узнаю – 

Даже день не страшен Судный

В этом медленном краю.

Ожидаю без желанья,

Оживаю и ловлю

Это тайное дыханье,

Что от века я люблю,

Что сознанье поднимает,

Словно лодку на волне,

И сознанье понимает

Искру истины во мне.

               

                     

                    *   *   *

Прошел я вдоль реки чуть больше километра,

И если не считать далеких голосов,

Торжествовал покой – ни облачка, ни ветра,

Оранжев плыл наряд октябрьских лесов.

Смотрелся в речку лес, как смотрят в зазеркалье,

И слышался вблизи оленя робкий зов,

А вспышки синих солнц так радостно сверкали

В осоке и в кустах, что мир казался нов.

В себя я заглянул без мысли, без опоры,

Без веры, без надежд – и там сверкнула суть.

И было мне легко в той пустоте, в которой

Я раньше чуял смерть, теперь же – узкий путь.

                         *   *   *

Весенний день – везенья тень и первый крокус…

Уплыл в заботах и трудах – не пригодится.

Но вот уж обещаний бред собрался в фокус,

И справа медная ладья в ночи двоится.

Взглянул случайно на луну – там звон хрустальный,

Но то игрушка на ветру в дверях соседа.

А звуки, – словно от луны, и трепет дальний.

Как между бездной и землей звенит беседа.

               *   *   *

Когда отъединенная душа

С душой всемирною спешит соединиться,

Когда она с шестого этажа

За горизонт, наивная, стремится – 

Сквозь дымы города, за крышами, вдали

Ей мнится чудное осуществленье.

А над закатом реют корабли – 

Лиловых туч ленивое движенье.

И схваченная далью и дыша

Закатной бронзой, грузной и морозной,

Не хочет больше Божия душа

Вверять себя скупой судьбе и грозной.

И прозревая, реет и парит,

Упрямая, у самого порога,

Без слов с душой всемирной говорит

В преддверии неведомого Бога.

               *   *   *

Янтарные пласты на небе января,

Вот плоскую волну лизнула зелень ночи,

Исчезнет через миг лиловая заря,

И станет путь меж мной и бездною короче.

Иду вдоль пены волн по влажному песку,

В отливе средь камней набросаны медузы,

А ночь несет свою холодную тоску,

И в ней еще тесней души безбрежной узы.

Лоснится океан, и плоская волна

Широко и мертво на берег набегает.

Стихия ли сильна, душа ли не вольна – 

И помнит Свет она, но вот не постигает.

               *   *   *

Вечереющий день, как подарок

(А была точно черная тушь

На душе) и теперь без помарок

Отражается в зеркале луж.

Ты припомнил босые покосы

И медовые в поле стога – 

Поджидали красивые осы

Своего дорогого врага.

Ты случайный, залетный, нездешний,

Где цветет голубеющий лен,

Будто крошечный карлик в кромешной

Колыбели кондовых времен.

Расстегни затянувшийся ворот

И спокойно от ос уходи

В вечереющий медленный город

Где-то слева, комочком в груди.

               *   *   *

Если здесь к тишине прикоснусь

может статься очнусь и проснусь

в глухомани безмерных времен

устраняюсь от новых имен

и плывет мое время плывет

наудачу сколоченный плот

полновесно мгновенья терять

никому не вторить повторять

лишь тебя лишь бесформенных орд

гул шагов вечно новый аккорд

и качается в этой реке

плот плывет вдалеке вдалеке

и врывается в комнату звон

как будильник звонит телефон

и пока одеваюсь чтоб несть

это тело в холодную жесть

мира ставлю сонату пока

ветку звука нежнее цветка

              *   *   *

Вселенная – мираж, мираж, – 

Сказал мудрец (и прав был).

О, сколько жутких миражей

Я посетил смеясь…

Бессчетно был в изгнаньи я,

Но изгнанный за правду,

Я над людьми всегда имел

Магическую власть.

Беспечной радостью, мудрец,

Ты волен веселиться.

Повеселись со мною друг,

Вот видишь, небом снег

Просыпан – тысяча миров

Стремглав к покою мчится.

И мы с тобой однажды, друг,

Умчимся, как твой смех.

            *   *   *

Когда б не жизни холод,

Когда б не жар страстей,

Любить бы жизни солод

До траурных костей.

Но жажда жизни здешней

Взамен насквозь иной –

То бойкою скворешней,

То терпкою черешней,

То бравурной струной.

А маятник качнется

В лазоревую твердь,

Помедлит и очнется

И рушится во смерть.

И так идут минуты,

Отважный Ахиллес,

И вы уже пригнуты,

Пристегнуты, прильнуты

К двусмыслице телес.

КРЕЙД, Вадим Прокопьевич, Айова Сити. Поэт, историк литературы, переводчик, профессор-славист. Родился в 1936 году в Нерчинске. На Западе с 1973 года. Окончил Ленинградский и Мичиганский университеты. Докторская степень  по русской литературе в 1983. Преподавал в Калифорнийском, Гарвардском университетах и университете Айовы. Главный редактор «Нового журнала» (1994-2005).  Автор и составитель более 40  книг о Серебряном веке и эмигрантской литературе: «О русском стихе», «Вернуться в Россию – стихами», 1995; «Русская поэзия Китая», 2001 и многих других. Составитель (совместно с Д. Бобышевым и В. Синкевич) справочника «Словарь поэтов русского зарубежья», 1999. Сборники стихов: «Восьмигранник», 1986; «Зеленое окно», 1987; «Квартал за поворотом», 1991; «Единорог», 1993.