24 февраля 2022 года – чёрная дата в истории современной России. Чёрная и в моей личной жизни, потому что та страна, в которой я родился и вырос, язык которой – мой родной, сотворила чудовищное преступление. Не только в отношении украинского народа, перед горем и величием которого я склоняю голову, но и в отношении тех русских, которые невольно оказались моральными заложниками путинского режима, не принимая его, не считая его своим, как не приняли фашизм в своём отечестве Томас Манн, Ремарк, Брехт... С первых дней российского вторжения в Украину я начал делать записи, стараясь выбрать из потока новостей наиболее важные, запечатлеть факты. Что-то при этом записывалось в стихах. Тут – часть этих ощущений, этих ран. 

 

Как в 41-м, только с буквой Зед,

Хотя могли б с тевтонскими крестами,

Они пришли и день убавил свет,

И люди улыбаться перестали. 

Стал неуместен даже тихий смех,

Исчезло чувство будничной рутины 

И дети, как-то сразу повзрослев,

Беды неясной горечь ощутили. 

А до того беспечным бывший, всё ж

Мир понял, что случилось с Украиной –

То есть он понял, где таилась ложь 

И зло с ухмылкой еле уловимой. 

Как в 41-м смертоносный град,

Металл российский на жилища рухнул,

И Харьков стал похож на Ленинград

Блокадный и по сути, и по духу. 

Со Сталинградом Мариуполь схож,

Плечом к плечу с соседями встав вместе,

Из рук бандитских выбивая нож, 

Почти всего лишившись, но не чести.

Со всех сторон зажатый Киев-град

Насупился, имея эти вести

И слушая, как тот, что звался «брат»,

Ведёт огонь по северным предместьям. 

Да, умер «брат» – остался лютый враг, 

Что в эти дни, как волк матёрый воя, 

Принёс с собою смерть, тревогу, мрак

Тем, для кого синоним жизни – воля.  

В телеэкран впиваются глаза, 

О, как помочь беде людей хоть чем-то?!

Без колебаний лишь могу сказать:

Бей оккупантов, родина Шевченко! 

                                         

Не должен русский, если честен он,

Быть на земле чужой в бронежилете. 

Гоните ж, украинцы, нечисть вон,

Свинца для этих тварей не жалейте.                                     

                  

                       

* * *                                                        

                                                      

Клочок земли, клочок сухой земли,

Что волны черноморские ласкают –

Там никогда не пели соловьи,

Но ветры, вроде теноров в Ла Скала. 

Там скромный пограничный гарнизон, 

Скрепляли долг и, кроме долга, – дружба, 

А вечером, уйдя за горизонт,

Являлось солнце по утрам на службу.  

                                               

Там смерть прошла, и нынче русский смех

На месте, где остались лишь руины,

Но Украина будет помнить тех 

Ребят, не сдавших острова Змеиный.

Разбитые машины, грязь, тела –

Кузбасские безжалостные СОБРы.

Бесславно завершённые дела:

Домашним слезы, ну, а детям сопли.                                              

И снова грязь. Кадыровский ОМОН 

В бронежилетах, в тельниках в полоску,

Что с того света шлёт в Чечню поклон, 

Как бы с холста в манере близкой к Босху.

     Плюнули в душу, кинули

     Сердце во власть огня:

     С лязгом тянется к Киеву      

     Путинская броня. 

     Детища Уралмаша,

     Двигающиеся не на парад,

     Верю, – могилой вашей

     Станет великий град. 

     Что ж, оглушите рокотом,

     Залпами, но потом: 

     Будьте вы трижды прокляты! –

     Скажет вам каждый дом.                                                      

                                                   

     Там, где не хватит снаряда,

     Встретит горючая смесь. 

     Верю – ворота Ада

     Вам распахнутся здесь.   

                                            

 * * *

Дни обугливаются поленьями,

За собой оставляя золу. 

Временами послевоенными

Те, что будут потом, назовут.

И, не слишком вдаваясь в подробности,

Объяснят школярам тогда, 

Как Россия катилась к пропасти

И настигла её беда.  

Нет сейчас беды страшней и круче,

Чем вдруг ставшей явной в свете дня –

Я о той, что совершила в Буче

Путинская солдатня. 

В сердце боль, в душе бушует буря, 

В памяти же отсветы костра: 

Лидице, Хатыни, Орадуру 

Ты отныне, Буча, как сестра.  

  

* * * 

                   

     О российских парнях лопоухих,

     В Украине же – подлецах,

     Мысль одна – пусть им будет наукой

     Этот блиц, где не видно конца. 

     Час расплаты, конечно, настанет, –

     Лучше раньше подумать о нём. 

     За бронёй можно скрыться, за сталью,

     Но и сталь пробивают огнём. 

     С триколором ли, с флагом чеченским

     Или выбрав какой-то иной,

     Суждено им подохнуть без чести,

     Даже тем, кто вернётся домой.    

                                                  

     Разве ж память топя в крепкой водке,

     Вспомнив вдруг Мариуполь в огне,

     Кто-то вздрогнет от мысли короткой:

     Я там был, нет прощения мне. 

                                                                

 * * *                                                                

                                    

Разбомбили и пламенем

Обожгли каждый метр

Православные Каины,

Палачи разных вер. 

Из Чечни и Бурятии,  

С берегов диких рек –   

Без забот и понятий,    

Что есть совесть и грех. 

Только вот квинтэссенцию 

Болью связанных чувств –  

Мариуполь из сердца 

Взять им не по плечу.  

         * * *

     Плакаты с победной

     Риторикой, но –

     Кто правду отведал,

     Не верит в кино.

                                                       

      Своих не бросаем

      В бою и в беде.  

      Слова написали.                                                    

      Свои только где?

      Вот эти – у танка,

      В канаве ли – те,

      Чьи ныне останки

      Гниют в темноте?

                  

          * * *

        Превер был прав, война и вправду – хрень, 

        А нынешняя эта – пуще хрени,

        Когда вдали слышна не птичья трель, 

        Но взрывы бомб в обугленной Ирпени.

        В той самой, пастернаковской, где мог

        Он, с головой нырнувши в жаркий полдень,

        В земной красе бессмертия залог

        Отыскивать в её душе и плоти.  

  

  * * * 

                              

Там, где рвутся снаряды и мины,

Истребляя разумную жизнь,                                       

Дорогая моя Украина,

Я шепчу тебе тихо: держись!

Там, где порохом пахнет и с вонью

Разлагаются трупы врага,

Несгибаемой силой и волей

Ты особенно мне дорога.

Сувенирная лавка,

Стенд открыток цветных:

Мир шедевров под лаком

И да Винчи средь них.

Но поскольку так зыбко

Тут и там, на войне,

Моны Лизы улыбка

Непонятна вдвойне.

Когда иглами с ядом

Воздух будто прошит,

Когда варвары рядом

В дом соседа вошли.

                                                   

Знаю только, что нынче,

С сердцем, сжатым в кулак,

Вряд смог бы да Винчи

Написать её так. 

             Девятое мая. 2022                                      

         

         Ах, сколько зла ты сотворила,

         Что сотню лет придётся чистить,

         Страна – в былом, теперь – малина

         С блатною фенею рашисткой.  

         И надо ль мне с их наглой ложью

         Об украинцах нынче спорить –

         Лишь в этот день особый сложно

             Забыть о Зинченко¹, о Порике²...

        Но прошлое, стучась в сознание,

        Вопросы ставит по порядку,

        Где главный: кто ж посмел из знамени

        Победы общей сделать тряпку? 

                     * * *

        Плакаты с победной

        Риторикой, но –

        Кто правду отведал,

        Не верит в кино.

                                                       

        Своих не бросаем

        В бою и в беде.  

        Слова написали.                                                    

        Свои только где?

        Вот эти – у танка,

        В канаве ли – те,

        Чьи ныне останки

        Гниют в темноте?

 * * *

 Мариуполь. Выжженная зона.

 Судьбы, обречённые на мор.

        

 К счастью, бьют врага бойцы «Азова»,

 Как нигде не били до сих пор. 

 Горы трупов русских и чеченских... 

 Будь боец-защитник твёрд, как штык.

         Мариуполь – нет сегодня чести

         Выше той, что сохраняешь ты. 

                                       

Вам моё признание, ребята,

И сердечный боевой привет. 

Из России родом, только я-то

Из другой, которой больше нет. 

                                                    

* * * 

Ни Тёркиных, ни Чонкиных –   

Да и Россия ль здесь? 

О, боже, сколько чокнутых,

В чьих душах только спесь. 

Вандалы и грабители,

Не ждите длинных фраз:      

Мне стыдно за родителей, 

Что вырастили вас. 

Смотря на рожи сытые,

Отмеченные злом,

Жалею лишь, что спите вы

Ещё не вечным сном. 

Однако зло отплатится,

Не важно – в глаз ли, в бровь –     

За кровь на детских платьицах

И на игрушках кровь.

                 

За стариков рыдания,

За всех убитых, за

Насилия недавние, 

За страх у жертв в глазах.    

* * *                                       

Каждый день мечен бедами, Господи,

Облака на востоке, как дым –

То ли школа горит, то ли госпиталь,

То ли книги Сковороды...

Каждый день бесы что-то уродуют

Или грабят, везя домой,  

Покрывая позором родину,

Чей язык от рождения мой. 

А её захлестнуло отравою

Лихо хлещущей из ТВ – 

Примитивною, ультраправою 

Под латиницей Z или V.

                                                               

* * *

К рашистской Z теперь примкнула О,

Хотя уже сомнительна на крепость

Броня машин их, разве что черно

Всё так же в душах, да в глазах свирепость.   

                                

Но не могу понять, как к ним пришло 

Желание стрелять людей и мучить   

Под знаком Z, однако и под О

Не жду и не надеюсь – станет лучше.  

Век путинский – уродливей, едва ль

В анналах русской армии найдётся,

Ведь будь то орден нынче, будь медаль –

За душегубство или мародёрство.    

 

Не поют по утрам 

Да и в сумерках грустно без них же,

Ну, а ночи без взрывов тихи

Лишь на старых полотнах Куинджи.

                                               

Глаз пленивших пейзажей, увы,

Не увидеть сейчас близ Донецка,  

Это всё уничтожили вы – 

Чей-то дом, чьи-то старость и детство.

Не лукавь, крестясь под гундяевскую «Отче наш...»

И не лги, говоря об убитом: «брат» – 

В Буче братство закончилось

И в домах, что ты сжёг, не дойдя до Киевских врат.

Может, где-нибудь утешение и отыщешь, 

Но не там, куда горе и смерть принёс,     

Где во рвах замученных украинцев – тыщи,      

И где шире стал Днепр от пролитых слёз.

Сотворивший зло, рашистская тварь, 

Про покой забудь, будешь впредь смердеть. 

А ещё скажу – собирается пономарь

По тебе разбудить колокольную медь.

                                 

                  Из Нижнего Тагила в Украину был отправлен                                                                                                 эшелон с танками Т-90М «Прорыв». Настоятель храма                                                                                                 Дмитрия Донского протоиерей Иоанн Брагин освятил их,                                                                                      а прихожане положили в кабины рисунки детей и иконы.                                                                                                               

                                                                   РИА Новости. 17.05.22

              Благословив оружие войны, 

              Он как бы плюнул в собственный колодец, 

              Но те, кто с ним молился, то есть вы,

              По мне, не есть народ, а так... народец.

              «Комбат батяня», вера в «Русский мир»

              С привычкой к водке, шорам и оковам 

              Да и к кнуту, и тот всегда кумир,

              Кто им владеет – как же всё знакомо!

               Увы, знакомо, если и не жил  

               Средь новорусской челяди и барства – 

               От прошлого во мне следы свежи,

               Точнее, не смогли зарубцеваться.       

                                                     

* * *

Исчезла, словно Троя, 

Когда-то неохватная,

Поэмой без героя –

Россия А.Ахматовой.

Но вновь «маруси чёрные»,        

Знакомая бессонница, –

И будто всё, о чём нам

По главам давним помнится.

А жили ведь надеждами, 

Трухой и хламом ставшими, –

Мол, кончено с невеждами, 

Не повторится страшное.               

             

           Теодору Адорно

Писать стихи после Освенцима?

Бесспорно, слепнет мир порою,  

Однако кто бы без ослепшего

Гомера нынче помнил Трою?  

Меня не раз вопрос ваш мучил,

Увы, казавшись слишком книжным. 

Теперь же, то есть после Бучи,

Я задаюсь, по сути, им же.

* * *                     

                                       

Платку из Бучи радовалась мать, отец – часам, 

Серёжки по душе пришлись невесте,

Теперь их отправитель прибыл сам 

Из тех же мест, но в цинке – грузом 200. 

А на поминках, сев за общий стол, 

Мэр речь толкнул про честь и чувство долга, 

Затем, понятно, выпили по сто

За «героизм» погибшего подонка.

                

Потом ещё, потом ещё по сто, 

Не слишком отвлекаясь на закуску. 

Так нынче пьют Улан-Удэ, Ростов,

Не уступая Пскову и Иркутску... 

                                        

Под самогон, под водку, под винцо, 

Там – взяв гармонь, а там – достав гитару,  

В России поминают подлецов,  

На завтра сохраняя стеклотару.   

                                                           

* * *                                                                         

                                    

Отца винить мне надо или мать,

Не сам же, право, это я ошибся –

Родиться там, откуда убивать

Сегодня проповедуют рашисты. 

                                          

В такое время лучше быть глухим,

А тем, кто ещё верит в Русь, как в чудо, –  

Идти в монастыри, – её грехи

Безропотно замаливать оттуда.